Вдали послышали голоса и топот кованных сапог по брусчатке.
— Я встречу их, — сказал Лекс, — ничего не трогай.
Трогать? Да я под пытками не заставила бы себя прикоснуться к мертвому бедолаге.
Оставшись в одиночестве возле остывающего тела, и не могла не думать о том, что если бы Лекс не появился, то лежать мне рядышком, с такой же дыркой в груди и смотреть на расцветающее марево в небе стеклянными глазами.
Жалко его было. Лицо такое красивое, породистое, грустное… Наверное у него девушка была. А может уже жена. Я опустила взгляд на его руку в поисках брачного кольца и заметила что-то в кулаке. Что-то подозрительно знакомое.
Склонившись ниже, я ухватилась за двуцветную ленточку, зажатую между пальцев, и вытащила небольшой медальон, похожий на перевернутый бутон розы. Из черненого серебра, простой, без украшений и драгоценных камней. В нем не было ничего особенного, но глядя на него, я задыхалась.
Потому что точно такой же был у моего отца.
— Это здесь, — раздался голос Верано совсем близко, и я едва успела сунуть свою находку в карман, прежде чем из-за угла в сопровождении трех стражей порядка показался мой наставник.
Он посмотрел на меня хмуро и пристально, будто почувствовал, что у меня появился секрет, а я только сильнее сжала амулет в кулаке и отступила в сторону, пропуская мужчин к телу, а потом и вовсе отошла подальше, чтобы не мешаться.
Стражи свое дело знали. Они быстро, но без суеты осмотрели убитого и место вокруг него. Один из них, используя странную магию, создал образ, на котором были запечатлены все детали, и поместил его в тонкую мерцающую папку. Второй, выпустив из ладоней серебристую дымку, начал прочерчивать след убийцы, а третий занялся допросом. Подозвал к себе меня и Лекса, и стал задавать вопросы.
Мне пришлось подробно рассказывать, как я спугнула преступника, как он бросился на меня, и как появился Верано.
На этом мои силы окончательно иссякли и, закрыв глаза, я привалилась к шершавой стене. Дальше отвечал Лекс.
— Как вы оказались в это время в этом районе?
— Возвращались в Весмор. Из Сладких Грез.
— Что вы там делали так поздно? — дежурным тоном поинтересовался страж, делая пометки у себя в блокноте.
— Этим вечером моя подопечная там подрабатывала. Посудомойкой.
В открыла глаза и в полнейшем недоумении уставилась на Лекса.
Откуда он знает, что я была в Сладких Грезах и мыла там посуду? Он все это время был рядом?!
Он не замечал или делал вид, что не замечает моих пламенных взглядов, и совершенно спокойно продолжал беседовать со стражем. В конце, когда все вопросы и ответы прозвучали, нам сказали:
— Оставьте информацию, где вас можно найти, если у нас возникнут дополнительные вопросы, и может быть свободны, — и отпустили.
Я позволила Верано взять себя под руку и увести из страшного проулка. Вплоть до того момента, как мы вышли на одну из центральных улиц, и Лекс снял экипаж, оплатив поездку до Весмора, я молчала. Меня прорвало, только когда оказались внутри:
— Как давно ты за мной следишь?
Глава 8.4
Парень смерил меня спокойным задумчивым взглядом, словно прикидывая есть ли смысл говорить с бестолковыми, и невозмутимо произнес:
— С того момента, как ты вышла за пределы академии.
— Но… я не видела тебя.
Темные брови насмешливо изогнулись.
Конечно, если такой самоуверенный тип захочет остаться незамеченным, то он сделает это.
— Откуда ты узнал, что я пойду в Хайс?
— Мне велели не отпускать тебя одну, — сказал он, будто это все объясняло, — и я догадывался, что ты всерьез не воспримешь приказ Меррана.
Я виновато шмыгнула носом:
— Мне просто хотелось погулять… И мороженого.
— И как? Вкусно было? Понравилось?
К щекам медленно, но верно приливал пунцовый жар:
— Ты видел мой позор? Видел, как Мира с Лессой меня бросили?
В ответ снисходительная улыбка, от которой захотелось провалиться сквозь землю.
Все он видел. Я уже даже не удивлюсь, если выяснится, что все это время он сидел за соседним столиком и маскировался под дородную матрону с большой грудью.
— О чем ты думала, когда увязалась с ними в город?
О чем я думала? О мороженом. А еще о том, что у меня появились друзья в Академии, и мне очень хотелось провести с ними время.
— Точно не о том, что меня могут подставить, — на языке проступила горечь, — я не понимаю, за что они так со мной. Если это игры, то слишком жестокие…