Итак, я взял у самого себя отпуск и отправился поездом в Уичиту, а оттуда по воздуху добрался до Лондона, где посвятил один день поверхностному осмотру экспозиции Британского музея. Увы, лондонский рейс на Ибицу задержали на несколько часов. Кажется, местная gendarmerie обыскивала самолет на предмет бомб и взрывчатых веществ. В фойе гостиницы «Плайя Империаль» (три звезды, как раз то, что может позволить себе страховой агент из Эль-Дорадо) я ступил потому не утром, а ближе к обеду, и в «Зеленый фонарик» прибыл последним.
За столиком недалеко от входа сидят все Прежние Герои, кроме мистера Цви Бендера, последнего члена стаи оборотней, которую себе на беду вырастило братство полоумных средневековых алхимиков. Отсутствие Цви не стало для меня сюрпризом, мистер Бендер заранее предупредил Прежних Героев, что вынужден в этом году уклониться от встречи. Месяцем ранее ему, садоводу-любителю со стажем, пришло долгожданное приглашение поехать в Пенанг на международный фестиваль цветов.
Мистер Кларк Кент, сверхчеловек родом с погибшей планеты, которую он предпочитает именовать «Криптон», подает мне трясущуюся руку. Я улыбаюсь Кларку, отмечая, что он за год сильно сдал — осунулся, побледнел, заимел темные круги под нежно-голубыми, как у Лоуренса Аравийского в исполнении Питера О’Тула, глазами. К сожалению, с каждым десятком лет все труднее признавать в мистере Кенте сверхчеловека, способного летать быстрее света, не испытывая головокружения.
Я бы с радостью счел его внешность удачнейшим камуфляжем, однако все Прежние Герои знают, что мистер Кент, как говорят на Земле, «не просыхает» с 1938 года. В конце двадцатых мистеру Кенту случилось изложить свою историю литовскому эмигранту, фамилию которого я запамятовал. Кларк славился тем, что способен был распахнуть инопланетную душу перед первым встречным, будь то случайный попутчик в дилижансе или бродяга в пивной; для мистера Кента это был сорт бравады, на которую не осмеливался никто из нас, бравады, что словно бы возвышала Кларка над другими Прежними Героями. Видимо, сверхчеловеку, который остался во Вселенной один-одинешенек, постоянно требовалось, так сказать, делать шаг вперед, напоминать себе и доказывать другим, что ты — это ты, а не вечно пьяное кичливое убожество, только вчера вылезшее из jungle юрского периода.
Обычно люди, которым мистер Кент доказывал свою сверхчеловечность, перегрызая чугунную кочергу или сшибая плевком пролетавшую в вышине птицу, в ужасе бежали прочь, полагая Кларка дьяволом. Но литовский эмигрант, кажется, мистеру Кенту поверил; более того, в 1938 году история сверхчеловека с планеты Криптон, искаженная (если не сказать «извращенная») человеческим воображением, появилась в продаже в виде комикса. Супермен получился сильнее, благороднее и популярнее мистера Кента; неудивительно, что бедный Кларк не выдержал такого удара. Он закрыл скобяную лавку в Новой Англии и уехал сначала в Бахарампур, где пристрастился к курению гашиша, а потом в Куэрнаваку, где свел дружбу с текилой и возлюбил мескаль — с гусеницей и без.
Пожав руку мистеру Кенту, по хмурому лицу которого пробегает тень улыбки, я целую в щечку госпожу Селезневу, сердечно кланяюсь угрюмой Судзуки-сан и, наконец, обнимаю чету Мюллер. Герр Хайнрих и фрау Марлен — мои самые старые знакомые, с ними мы много веков назад основали клуб Прежних Героев.
Не успеваю я занять свое место, как ко мне подходит шеф-повар, он же — владелец «Зеленого фонарика».
— Чего пожелаете, майн херц мистер Карпентер? — спрашивает он, склоняясь так низко, что поварской колпак почти касается горлышка бутылки шампанского.
— Рийстафель, — распоряжаюсь я.
Если бы «Зеленый фонарик» был святилищем, здесь молились бы рийстафелю. Как объяснил нам тридцать пять лет назад шеф-повар, рийстафель в переводе с голландского — «рисовый стол». Такова индонезийская cuisine с голландским акцентом: вокруг политого мясным соусом риса выкладываются разнообразные блюда, включая печенку в соусе «чили» и говядину в соусе «кэрри».
Герр Мюллер, услышав о моем выборе, одобрительно кивает. Хайнрих и Марлен, последние атланты, волею судеб выжившие в страшном катаклизме, чудом нашли друг друга после сотен лет скитаний. Хайнрих узнал ее по тайному молитвенному знаку, в который Марлен складывает пальцы правой руки перед едой; фрау Мюллер, в свою очередь, обратила внимание на перстень атлантской работы — Хайнрих носит его в память об утраченной родине. С тех пор они не расставались. В настоящий момент Мюллеры живут под Хемницем, по привычке именуя этот городок Карл-Маркс-Штадтом. Они держат небольшую ферму, разводят на ней вьетнамских висло-брюхих травоядных свиней.