— Сколько-сколько? — лукаво уточнила я у мошенника.
— Сто восемьдесят семь, — отчеканил он. — Но вы правы, надо включить в эту сумму чаевые для официантки, гардеробщицы, уборщицы, швейцаров и охранников. Думаю, двести золотых будет достаточно.
— По моим подсчётам я не потратила и двадцати золотых в вашем заведении. Откуда такие цифры? — набралась смелости я.
— «Ариз Нуар 45» стоит сто пятьдесят золотых, плюс стакан, неподобающее поведение, незакрытый счёт…
Этот разговор закончился бы идеально, если бы я, почуяв, что дело пахнет керосином, плюхнулась в обморок, но нет — вместо этого я промямлила невнятное:
— У меня нет такой суммы.
— Понимаю, — улыбнулся Поль, — поэтому выпишите чек.
— Не понимаете. У меня ничего нет!
Степень моего испуга достигла критической точки: я замерла, как камень, в ожидании приговора. Долго ждать не пришлось: радушное лицо щупленького жалкого Поля мгновенно преобразилось в хищную морду голодного стервятника. Управляющий кровожадно улыбнулся и процедил сквозь зубы:
— Тогда, детка, добро пожаловать в ад.
Поль открыл дверь и крикнул трём амбалам, ожидавшим в коридоре:
— Зовите хозяина, кажется, у нас новая претендентка на вакансию в «Городе Роз».
Я сжалась, боясь наказания. Секунды тянулись как часы: перед глазами всплывали чудовищные картины, где меня заставляют отрабатывать долг, глотая пыль на рудниках или целыми днями собирая в полях лён. Всё оказалось куда хуже — в кабинет вошёл Макс.
Убейте меня уже кто-нибудь!
Если бы вчера меня спросили, какой момент я считаю худшим в своей жизни, то я бы назвала расставание с Софи или случайное убийство Жака. Сегодня же я бы сто процентов ответила, что это ночь субботы восемнадцатого октября, когда я, виновато опустив голову, стояла в жалком пыльном кабинете управляющего «Астории» и терпеливо выслушивала все скабрёзности Макса, которые блондин щедро отпускал в мой адрес.
Увидев меня, Макс сразу же приказал Полю выйти из комнаты, а сам уселся в хлюпкое кресло управляющего и, закинув ноги на стол, довольно рассмеялся. Казалось, сложившаяся ситуация забавляла его: будто есть что-то забавное в том, что сейчас я вынуждена просить отсрочки уплаты долга у человека, который уже не единожды оскорбил меня. Уязвлённая гордость внутри меня кричала, что я непременно должна молча выйти из мрачного кабинета, громко хлопнув дубовой дверью на прощанье, но разум шептал, что мне нужно остаться.
— Согласна? — облизнулся Макс.
— Ни за что! — отвергла я его предложение сменить роль любовницы директора Академии СиЛ на роль любовницы хозяина «Астории».
— Ну и дура! — плюнул на пол Макс. — Тогда ты должна мне двести пятьдесят золотых.
— Но счёт был на сто восемьдесят семь! — округлила я глаза от темпов роста моего долга.
— Проценты, — вальяжно прокомментировал голубоглазый блондин, былая привлекательность которого меркла на фоне его хищной улыбки.
— Но…
— Ты же не готова выплатить всю сумму прямо сейчас? — перебил меня Макс.
Я сглотнула остатки собственного достоинства и кивнула.
— Тебе повезло, что я сегодня добрый, — убрав ноги со стола, он наклонился вперёд и заговорщически прошептал. — Даю отсрочку.
— Сколько? — тихо спросила я, чувствуя непрошеные слёзы.
— До Нового года, — ответил Макс и пренебрежительно добавил. — Будешь реветь, твой срок сократится вдвое. Терпеть не могу женские слёзы.
Я спрятала руки за спиной и со всей силой сжала кулаки, впивая острые ногти в ладони: душевную боль не перебить жжением десятка мелких царапин, но взять паузу перед истерикой получилось.
— Пиши, — Макс брезгливо подвинул на край стола оставленные Полем чековую книжку и ручку.
— Ч-что п-писать? — дрожа, уточнила я.
— Расписку, — закатывая глаза, ответил Макс, поднялся с кресла и, отвернувшись к окну, продиктовал. — Я, такая-то-такая-то, обязуюсь отдать двести пятьдесят золотых Максимусу Рутлесу Первому, владельцу резиденции «Астория», в срок до первого января следующего года. Дата. Подпись.
Рутлес, как и я? Близняшки не врали, говоря, что Макс — обычный бастард: фамилию «Рутлес» носят все безродные маги, населяющие Ариз. Уже давно принято обращаться друг к другу по имени, потому как семейная фамилия есть у немногих и в ней заключена уникальная магия, охраняющая род. Назвать свою фамилию — всё равно что обнажиться: Макс не боится, что я всем растреплю, что за его именем никакой силы нет, пусть даже он и прибавил аристократическую приставку «Первый»?
— Готово, — прохрипела я, отодвигая от себя расписку. — На этом всё?