— Если бы ты был единственным в Содружестве поставщиком чего-то ценного, то что бы сделал сам? — Рин пожимает плечами. Нашивка на плече изгибается и скат кажется смеющимся над моей недогадливостью. Я же хорошо его знаю, с детства. И не могу понять, что скрыват теперь..
— Я бы не был единственным, — ответ настолько неожиданный, что вопросов теперь ещё больше.
— Это же ты лучше других разбираешься в науке. Что они в самом деле могут сделать? Допустим, переворот случится и что? Они же живут за счёт экспорта минералов и сырья. Как они будут дальше без торговых связей? Тритон сразу отрежет их от всех соглашений.
Это звучало здраво и занимало мои мысли ни одну бессонную ночь. Рин прав. С точки зрения экономики никакого профита. Если восстание приведет к разрыву отношений, то и поддержание системы жизнеобеспечения на планете тоже перейдет к Алттаресу полностью. Ресурсов у них для того, очевидно недостаточно. В таком случае, чего они добиваются закрытием планеты? Какое-то массовое общепланетарное самоубийство. С появлением купола адаптивные способности исконной расы существенно снизились. Новым поколениям, согласно документации дяди, даже приходилось дополнительно колоть адаптан. У некоторвх он вызывал отторжение и серьезные аллергические реакции… если сложить все эти факты, желание закрыться от всего мира — недальновидная глупость.
— Велел помнить, что отвечаю за весь Тритон. И от моего решения будет зависеть будущее миллионов.
— Меня он уже похоронил, я так понимаю.
Рин оборачивается. Лицо его из задумчивого превращается в злое.
— Ты правда думаешь, что я пойду против брата? Убью тебя по приказу отца, если встанешь на пути?
— А ты не пойдешь? — до этого выбирать не приходилось, но если вдруг встанет необходимость, выберет ли он меня? Или мечту быть ближе к отцу, заполучить восхищение, стать копией кумира? Я хотел бы быть уверен.
— ТЫ ЖЕ МОЙ БРАТ!
Вены на лбу вздулись, в глазах злость.
— Это достаточно, чтобы хоть здесь не ждать удара в спину, Рин?
Глава 17
Йен
Уже порядком надоевшая панорама звёздной бесконечности даже не сподвигает на философию о той глобальной чёрной дыре, в которую угодила. Я, сидя на металлической лавке раздевалки, с тоской наблюдала за своими собратьями по несчастью, вернее сёстрами. На “Дестини” девушек собралось немного, и все мы, так уж само собой получилось, сдружились. Не было вот этих всех “против кого сегодня дружим” или кому насыпать иголок в ботинки, пока кто-то из нас в помывочной.
Неделя нашего дрейфа неподалёку Анатреса подходит к концу и совсем скоро нам предстоит высадка. Протяжно зевая, вновь смотрю в окно на бескрайний космос. Да, здесь день и ночь неотличимы, но внутренние биологические часы всё равно требуют покоя и отдыха в ночное время, хотя в последнее время спать мне хочется больше. Даже Кэм заметила. Хмурюсь, делая пометки в виртуальном блокноте, где фиксирую даже незначительные изменения в поведении или самочувствии. В сравнении с моими прежними данными, все мои показатели стали стремительно падать, а вот утомляемость, раздражительность и агрессия повысились. Частыми спутниками стали и головные боли. Вчера впервые поднялась температура. Но мне, что удивительно, всё ещё удаётся избегать Берга. Хочу узнать максимальный временной предел. Хочу.
— Ты как? — вышедшая из душевой Кэм, совершенно не стесняясь наготы, прошлёпала к соседнему шкафчику.
— Да нормально.
— у тебя начинают появляться синяки под глазами, Эйелен.
— Потому что я никак не привыкну к новому ритму и постоянно хочу спать. У нас у всех зафиксирована эта аномалия, между прочим.
— Но никто не светит фиолетовыми фонарями под глазами.
— Шакс светит, — хмыкаю я, вспоминая, что всё-таки хорошо, что Ирвин ему стукнул на прошлой тренировке. И вроде бы в процессе отработки связки, а не просто так драка, но всем всё ясно и понятно. Он вновь повадился подбивать клинья к Кэмэрин. Она, конечно же, могла бы и сама ему накостылять, но тогда это стало бы слишком очевидно. До сих пор удивляет, почему Берг решил вступиться… нравится она ему, что ли?
“А вдруг да?” противный внутренний голос наждачной пластиной проходит по нутру, размазывая что-то холодное и мерзкое. Я даже вздрогнула от неприятных ощущений.
— Шакс не считается, — хмыкает Кэм.
— Тебе нравится Берг? — выдаю дикий вопрос прямо в лоб подруге. Не люблю накручивать себя и придумывать то, чего нет. Лучше узнать сразу.
Она замирает с бюстом в руках, хмурится даже. Я с любопытством, как-то по-новому рассматриваю её: совершенно белые волосы, прозрачная кожа, придающая ей невообразимо утончённый, ранимый и нежный вид, белые ресницы и брови, лишь губы со слегка розоватым оттенком и глаза, отливающие пронзительной, кристальной голубизной. В целом, очень экзотично и даже красиво.