Глава 1
Я сидела на берегу необычного круглого озера, сквозь толщу чистой воды проглядывало каменистое дно. Кругом — незнакомые хвойные деревья и странные безлиственные кустики, напоминающие белые кораллы. Трава — насыщенного зелёного цвета, то тут, то там мелькали ярко-розовые бутоны. Фу, терпеть не могу розовый цвет.
Небо над головой — глубокого синего цвета, с плывущими по нему пушистыми облачками. Почему-то вспомнилось детство, когда я по речке пускала бумажные кораблики. Яркое оранжевое солнце медленно карабкалось по небосводу. Почти полдень.
В который раз окинув взглядом широкую поляну с озером, поразилась чистоте этого места. В наше время такое редко встретишь — обязательно найдётся какая-нибудь свинья, поленившаяся дойти до мусорки.
Вздохнув, снова подняла взгляд к небу.
— Мать вашу, где я?! — воскликнула солнцу.
За 4 часа до этого
Выйдя из общежития, задумалась, куда идти. К мачехе не хотелось совершенно. Нотации и требования женщины ещё в первые дни совместной жизни настроили мачеху против меня. А сводная сестра, не упускающая возможности едко прокомментировать любое моё действие, была уже не так далеко от той грани, когда я перестану себя сдерживать. Так и хотелось кинуть в холёное личико вазой! Снова заведут разговор про то, как много для меня сделали, что я неблагодарная, злая, полная разврата… Не хочу. Надоело.
Замерев ненадолго перед входом в метрополитен, улыбнулась посетившей меня мысли. Поехала на вокзал. Там купила билет до деревни — захотелось к бабушке с дедом. Они давно ждали в гости, а я то на учёбе, то на концертах с ребятами, то ещё где…
В электричке от духоты и едкого запаха пота стало дурно, даже несмотря на открытые форточки, что летом и не удивительно.
Выбрав место в середине вагона, у окна, закинула сумки на полку, а рюкзак поставила на колени, прикрыв выглядывающую из дыры в джинсах татуировку дьявола на правом бедре. Кинула последний взгляд на вокзал. Не хочу и не буду возвращаться в этот город до начала семестра. Мне здесь делать нечего. Тем более, что мои ребята разъехались по дачам и курортам.
Ко мне подсели две смутно знакомые старушки, обсуждая огороды. У одной какая-то пакость поела все огурцы, а у второй оказались проблемы с кабачками и тыквой. Приглядевшись краем глаза, вспомнила их и улыбнулась. Вот уж кого встретить не ожидала!
— Здрасьте, баб-Нина, баб-Катя, — помахала им рукой. Сколько себя помню, старушки никогда в город не выбирались, предпочитая копаться в огородах и нежить косточки под солнцем на лавочке, обсуждая всё на свете. Хотя, за то время, что я провела в университете, могло многое поменяться. Я же не приезжала три года!
Бабульки вздрогнули от неожиданности и синхронно нахмурились, окидывая меня внимательным взглядом.
— Девонька, не обозналась? — слегка дребезжащим голосом поинтересовалась одетая в потёртые синие штаны и зелёную майку старушка, севшая напротив меня. Баба Катя.
— Не узнаёте? — понимающе улыбнулась. Когда в последний раз виделись, я ходила с родным каштановым цветом волос. Но недавно перекрасилась в фиолетовый, оставив салатовой одну прядку длинной чёлки. — Я Валькирия, Клавдии Петровны внучка.
С именем, надо сказать, мне не совсем повезло. Мама в своё время мифологией и древней религией увлекалась, особенно девами-воительницами. Потому и прозвала меня так. А каждый новый знакомый считает своим долгом пошутить. В основном, неудачно и до жути раздражающе.
— Валька, что ль? — не поверила баба Катя, прижав руки к груди, а баба Нина отвесила мне подзатыльник. — Ох, — вздохнула она. — Намалявалася — не узнать. Шо мoладзь с собой делает!.. — она покачала головой.
— За что?! — воскликнула, потирая ушибленное место. Не больно, а скорее обидно.
— Шоб дури у башке менш былó. Ишь, удумала, волосы портить! Мать родная не узнает, коль увидит! — строго прикрикнула баба Нина, угрожающе махая сухонькой рукой.
Скривившись, провела рукой по волосам. Смерть родителей давно перестала болью отдаваться в груди, но любое упоминание вслух безумно злило или расстраивало. Не люблю бессмысленных сочувствующих речей, которые обязательно следуют за этим.
Как ни странно, родители погибли в автокатастрофе. Мама в моё восьмилетие ― отказали тормоза, папа — в мои шестнадцать по той же причине. В память от них остались подаренная мамой флейта, и кулон в форме черепа с рубиновыми глазками от папы. На обратной стороне подвески выгравировано: «Не шали, дьяволёнок». Подарил на шестнадцатилетие, перед тем как я уехала к знакомому, где мы с группой репетировали первый концерт нашей группы. Папа единственный поддерживал мою странную одержимость дьявольскими знаками, мрачными вещами. Наши разговоры каждый раз сводились к чёрному юмору…