Было бы неплохо узнать.
– Да, – многозначительно протянул Дин.
– Ну, не томи. – Подруга придвинулась ближе, я тоже подалась вперед.
Дин повернулся ко мне и игриво спросил:
– А что мне за это будет?
Я опешила от неожиданности.
Малена недовольно толкнула брата в плечо. Он притворился, что ему больно: схватился за плечо и застонал на всю столовую, корчась словно от боли, по-детски изобразил обиду:
– За что… За что ты покалечила меня, сестра?
Малена еле заметно улыбнулась. Дин примирительно чмокнул ее в висок и вновь обратил внимание на меня.
Я же во все глаза смотрела на подругу. В зрачках Малены заплясали огоньки, щеки зарумянились… Да тут гораздо более серьезные чувства, чем любовь сестры к брату.
Заметив мой пристальный взгляд, подруга нервно напомнила Дину:
– Ты хотел нам что-то рассказать.
Дин неотрывно изучал меня.
Я поспешно поддержала Малену:
– Да, что ты хотел сказать? – И, не удержавшись, добавила: – Но помни: раньше гонца, принесшего плохую весть, казнили.
Интерес сменился удивлением, и удивлен был не только Дин.
Черт. Это ведь в нашем мире в древние времена так было.
– А-а… Я это читала… где-то… Не помню где. Хм… Так что там за новости?
Дин по-прежнему всматривался в мое лицо.
– Я случайно проходил мимо кабинета Айнеха и услышал один занимательный разговор.
Мы с Маленой подвинули стулья вплотную к рассказчику.
– Он на кого-то громко орал, упоминая Савелье. Которая должна была по прибытии предоставить отчет о проделанной работе.
Спокойствие, Лиса, спокойствие!
– А о какой работе, он не говорил? – Голос вышел слабым и писклявым.
– Он заявил своему собеседнику, что Ирэне Савелье, которая находится в Академии, не та, за кого себя выдает.
Запахло жареным, я напряглась. То-то Дин меня насквозь просвечивал, как рентгеном, – он, оказывается, подтверждение словам магистра искал. Ну, Лиса, теперь играй до конца. Выбора нет.
– Что за вздор? – Я неподдельно удивилась. – Как я могу быть не я?
– Тогда скажи нам, Ирэне, о какой работе говорил Айнех?
– Я не помню. – Мне реально можно в кино сниматься.
– А если подумать? – Малена вскинула руку, и у нее на ладони замерцал электрический шарик, который мне уже доводилось видеть.
Э, нет, меня не тянет испытывать на себе действие этой штуковины.
– Я правда не помню.
Малена чуть опустила руку.
Когда убеждаешь людей в своей невиновности, это приводит к противоположному результату. Надо действовать резко и напористо.
– Мален, убери игрушку, она ни к чему, – нагло начала я. – Да, у меня было задание, но оно касается только меня и магистра.
Шарик исчез с ладони подруги, чему я искренне порадовалась.
– Но я не помню деталей нашего договора, не помню, что должна была сделать, и… – Пожалею я потом о своих словах, горько пожалею. – С этой проблемой я сама разберусь, хорошо? Только магистр не должен знать о моих сложностях с памятью.
Дин, у которого улыбка стерлась с лица без следа, задумчиво застучал пальцами по столу. Малена продолжала держать руку наготове, а я спокойно за ними наблюдала.
Спокойна я была исключительно снаружи, внутри же все бурлило, ухало, бухало, звенело, гудело… Отвратительное чувство.
Лиса, так ты еще никогда не лгала. С очередной премьерой тебя, родная.
С ребятами мы этот небольшой конфликт разрешили. В ближайшее время, если не всплывет новая шокирующая подробность из жизни Савелье, должно быть относительное затишье.
После завтрака у нас были две лекции по основам целительства, на которых я планировала слушать и вникать, а не бездумно писать конспект. Планы мои рухнули, едва я увидела приближающегося Витора Гарье. Воображение услужливо принялось рисовать картины мести. Да, я хотела отомстить за его отношение ко мне и к своей невесте. Я так увлеклась фантазиями, что не заметила, как он подошел и начал что-то шипеть.
– Мистер Лассен, потрудитесь разговаривать со мной в подобающем приличному человеку тоне, – оборвала я его шипение.
Нахмурившись, он произнес с ледяной вежливостью:
– Не соблаговолите ли вы, мисс Ирэне, уделить мне пару минут вашего драгоценного времени?
Все окружавшие нас адепты взирали на него с опасливым почтением.
Малена, вошедшая в кабинет раньше меня, угрюмо выглядывала из дверного проема.
Я гордо расправила плечи:
– Нет, мистер Лассен, не соблаговолю. У меня есть дела поважнее пустых разговоров.
Повисло гробовое молчание. Потом кто-то в толпе выдохнул: «Она труп», но я нарочно не стала отвечать на это ошибочное утверждение.