Выбрать главу

— Дорогая, ты сегодня уже убедилась — мое мужское одиночество есть кому скрасить.

Ах да, как я могла забыть? Ярость снова накрыла волной, и мне бы промолчать, но…

— Не смей называть меня «дорогая», кобель. — Лицо его вмиг изменилось, наполнилось злостью, глаза стали черными, зубы сжались и меня сжали, придавив к стене.

— Ты можешь плеваться словами сколько угодно, но имей в виду, я не терплю оскорблений в свой адрес. Скажешь что‑нибудь подобное снова, и я не посмотрю на то, что ты девушка.

Мне бы и в этот раз смолчать, но я ведь не могу.

— То есть бить девушек для тебя в порядке вещей, норма? — Меня придавили к стене с такой силой, что дышать стало тяжело, легкие начали биться в конвульсиях, в глазах потемнело.

В следующее мгновение меня бросили на диван, в приступе дикого кашля сделала вдох, пытаясь восстановить нехватку кислорода. Голова закружилась, унося меня в вальс пяти таких комнат.

— Ты ненормальный. — Прохрипела я и снова закашлялась.

— Я предупреждал.

Сволочь. Как можно так с девушкой обращаться? Кашель все никак не унимался.

Мне так обидно и досадно последний раз было, когда у меня цыганка, якобы для моего счастья, забрала пятьсот рублей. Для студента это большие деньги.

Стук в дверь немного отвлек от сожаления самой себя.

— Сгинь. — И дверь закрылась. Не радушно он гостей встречает.

Стук повторился.

— Только после тебя. — До боли знакомый голос. — Где Рэне?

— Малена, уйди. — Рыкнули в ответ.

— Ма… — Горло сжало, отчего получился полу — хрип — полу — стон.

— А ну пусти! — Я не видела происходящее в дверях, зато отчетливо слышала ругань.

— Что ты с ней сделал, идиот? — Перед глазами возникло лицо Малены.

— Следи за выражениями, сестренка. — Сказано было с ядовитой неприязнью.

— Сводная! — Гаркнула подруга и вновь повернулась ко мне. — Вставай, к Дину пойдем.

Мне хоть к Дину, хоть к Гарну, хоть на полигон, лишь бы подальше отсюда.

— Она никуда не пойдет. — Таких трудов мне стоило встать с этого чертового дивана, после рыка упала обратно.

— Не смей на мня орать! — Кто‑то несколько часов назад втолковывал мне, как опасно грубить Витору. — Я забираю Рэне, и тебе на моем пути лучше не стоять!

— Хочешь помериться силой, сестренка? — Его эта ситуация явно забавляла.

— В твоем стиле бить девушек. — Ухмылка стерлась с его лица.

— Прошли те дни, Малена, когда ты могла меня оскорблять и чувствовать при этом себя защищенной. — Глаза садиста начали чернеть.

— Прошли те дни, Витор, когда Рэне беспрекословно тебя слушалась. Хочешь ее вернуть — измени себя. Только в этот раз я не дам ей так опрометчиво прыгнуть в это болото. — Говоря про болото, она обвела рукой комнату и показала на Витора.

Больше никто и слова не сказал. Мы молча вышли из комнаты, за нами громко захлопнулась дверь.

Глава 3. Луч света в темном царстве

Ты сегодня не властен над завтрашним днем, Твои замыслы завтра развеются сном! Ты сегодня живи, если ты не безумен. Ты — не вечен, как все в этом мире земном.

Омар Хайям

Глубоко вздохнув окончательно успокоилась. Легкие перестало саднить, зато появилась жуткая всепоглощающая обида. Обида на некроманта, который мог убить меня не моргнув глазом, с тем же надменно — холодным лицом, и я готова поклясться, что муки совести его никогда бы не посетили. Они не знают к нему дорогу, душа Витора во тьме обретается. Не надо быть проповедником или священником чтобы это понять.

— Мален, а он со мной всегда так… — Запнулась, подбирая слова. Подруга бросила на меня сочувствующий взгляд.

— Не помнишь? — На мой отрицательный ответ она лишь вздохнула и все стало понятно без слов. — Он сразу на тебя глаз положил, как только ты порог Академии переступила. И не только он. Дин тоже симпатизировал, пока Витор права на тебя не заявил.

— Права на меня?

Мы вошли в наш коридор.

— Да, он собственник. — Малена хмыкнула. — Ты достойно боролась с ним два с половиной года. Многие парни начали тебя побаиваться. Неприступная крепость сейчас мало кого привлекает.

А мужики, похоже, во всех мирах одинаковы.

— Витор начал беситься, когда узнал о твоей симпатии к Нелину. Он его чуть не убил. — Я остановилась напротив нашей комнаты, но меня повели дальше. — После этого ты сдалась. Спустила белый флаг… смирилась со своей участью, и он тебе вроде даже нравиться начал.

Смириться с унижениями и болью? Да никогда!