На себе постоянно чувствовала взгляды и замечала, как смотрит на меня магистр. Он не поверил моим словам. Да что там, я бы сама себе не поверила!
Вела я себя спокойно, в отличие от соседки, которая изъерзалась и изнервничалась вся. Я начала бояться, как бы она на себе волосы рвать не начала, но до этого не дошло.
Пересказывать наш с магистром разговор я Малене не стала, хоть она и просила, и уговаривала.
Вечером к нам пришел Дин. Пришел не один. С ним был суп, салаты и бутерброды. С его приходом настроение вмиг улучшилось. Он, кажется, единственный, кто в этом темном царстве улыбается, веселиться и шутит. Ни за что не поверила бы, что этот солнечный мальчик — брат садиста, маньяка, в общем плохого человека. Он тоже пытался расспросить про разговор с магистром (Малена ему все рассказала), и тоже был недоволен моим молчанием.
Пока они в унисон недовольно ворчали, я уснула. Об этом сладостном моменте я уже давно мечтала.
Приснилась мне та же полянка. Я ее узнала по пеньку и по вою.
На этот раз я была более осторожна, вернее менее подвижна. Просто сидела на пеньке и ждала. Не знаю, чего я ждала, но сидела долго, всматриваясь в окружающее пространство.
Бабочки меня приняли либо за свою, либо за цветок. Порхали возле меня постоянно. Я начала расслабляться, настороженность пропала. Никто не придет. Тот сон был обычным кошмаром. Но только вот… Почему я снова оказалась на этой полянке? Может это другая полянка?
Оставив насиженное на пеньке место, пошла по кругу. Свежий воздух, травка, так приятно… Солнце очень ярко светит, только жар не ощущается. Комфортная температура, даже ветерком обдувает. И это странно. Деревья не колышутся, откуда ветерку взяться?
Вышла на середину полянки, и обомлела. Трава была примята на том месте, где я прошлой ночью упала… А рядом никаких следов. Чья тогда была рука? Призрака? Невидимки? Или…
— Я говорила, — послышался мне голос, от которого внутри все задрожало от страха. Ноги начали подкашиваться и я опустилась на траву, боясь пошевелиться и даже повернуться, — теперь я всегда здесь.
С этими словами на тоже плечо опустилась холодная рука.
— К — к‑кто т — т–ты? — Произнесла я тоненьким голоском.
— Я — твой вечный незримый спутник.
Голова закружилась, в глазах начало темнеть и я проснулась.
Глава 4. Учение — тьма, не ученье — смерть
Джордж Бернард Шоу
Вставать с кровати я не спешила. Малена еще спит, где душ я смутно помню, лучше не рисковать, иначе забреду не туда.
Не помешает обдумать прошедший день, может я на что‑то не обратила внимания, а стоило бы, или наоборот. Вспоминаю все по порядку.
Начну со сна. Сон… Вроде обычный кошмар, но он снова повторился. Не знаю, повторяются ли обычные кошмары, но этот сон обычным назвать нельзя. Ощущение страха, холодной руки на плече — все, как в реальности, аж холодок по спине пробежал. Даже ветер я чувствовала кожей. И женский голос… «Я — твой вечный незримый спутник». Что это значит? Она меня теперь всегда будет так пугать? Хотя этот вопрос не так важен, как кто эта девушка? Почему она вдруг стала моим спутником? Может здесь у всех такие есть, надо будет потом у Малены спросить.
Дальше был душ, Гарн… Гарн. Помимо клейма Малены «редкостная сволочь», я бы еще приписала «странный тип». Он подошел к нам, и обращался так, будто я, то есть Ирэне, что‑то ему должна, и Малена знает что, учитывая ее рычание, шипение и огромное желание разорвать его на миллион маленьких Гарнов. Напрашивается вопрос: исходя из каких соображений она мне ничего не рассказала? Глупо полагать, что Гарн не напомнить мне об этом сам. Еще одна загадка в мою личную копилку «хочешь жить — включи мозги».
Что было после… А, испытание «забери вещи у Витора». Испытание я прошла, только вот… Не кажется ли странным, что этот «убиенный» любовью к пропавшей невесте ни сколько от этого не страдает? Это очевидно. Иначе как объяснить присутствие девушки в его постели? Не могу браться утверждать об отношениях Ирэне и Витора, но сомневаюсь я в согласии невесты на «тройничок». Тут два варианта: либо он так стресс снимает, либо чувства к Ирэне — фальшивка. Я больше склоняюсь ко второму.
Следующими в хронологическом порядке шли учения. Вот уж что вообще не хочется вспоминать. Осознание факта, что я могла быть кремирована заживо — радости не приносит. Ладно, жалость к себе — удел слабых.
Первое что настораживает — магистр Айнех. Он наверняка спит и видит мое разоблачение. Поставить меня сражаться один на один с драконом… Если бы я там сгорела, он бы с гордостью заявил «Ирэне не стала бы ждать, когда на нее нападут. Это не Ирэне». И он окажется прав, только мне, кучке пепла, будет уже все равно на его заявления. Что‑то я опять к жалости вернулась…