Спокойна я была только снаружи, внутри же все кипело, бурлило, ухало, бухало, звенело, гудело… В общем отвратное чувство.
Лиса, так ты еще никогда не лгала. С очередной премьерой тебя, родная.
С ребятами мы этот небольшой конфликт разрешили. В ближайшее время, если опять не всплывет шокирующая подробность из жизни Савелье, должно быть относительно спокойно.
После завтрака у нас были две лекции по основам целительства, на которых я планировала учиться, а не бездумно писать конспект. Планы мои рухнули, только я увидела стремительно приближающегося Витора Гарье. В мыслях начали появляться картины мести. Да, я хотела отомстить за его отношение ко мне и к своей невесте. Я так увлеклась фантазиями, что не заметила, как он подошел и начал что‑то шипеть.
— Мистер Лассе, потрудитесь разговаривать со мной в подобающем приличному человеку тоне. — Уверенно оборвала я его шипение.
Нахмурившись, ответил с напускной вежливостью:
— Не соблаговолите ли Вы, мисс Ирэне, уделить мне пару минут Вашего драгоценного внимания? — Все окружающие нас адепты взирали на него в немом шоке.
Малена, пройдя в кабинет раньше меня, угрюмо выглядывала из дверного проема.
Я, гордо расправив плечи, глядя прямо в черно — синие глаза, сказала:
— Нет, мистер Лассен, не соблаговолю. — Повисло гробовое молчание. — У меня есть дела важнее пустых разговоров.
Кажется, кто‑то в толпе вымолвил «она труп», но я нарочно не обратила внимания на такое ошибочное утверждение.
Витор гневно схватил мою руку и вознамерился увести подальше от свидетелей, только вот в мои планы это не входило, поэтому я как можно тише, не теряя уверенности, выпалила:
— Пусти меня, Витор, силой ты со мной никогда ничего не решишь.
В ответ он яростно прошипел:
— Значит, война? — Такие кардинальные действия в мои планы не вписывались, но, если русскому бросают вызов — тут, как говорится, сами напросились.
— Война, так война.
Зыркнув напоследок с недобрым прищуром удалился с поля брани.
— Теперь точно, труп. — Все тот же голос из толпы.
— Для трупа я очень даже неплохо выгляжу.
Надо же было достойно закончить представление.
Собственно после этого концерта по заявкам меня не покидали мысли о коварных действиях. Мысленно я уже вывозила против Витора пушки, ядерные установки, танки, артиллерию.
Изредка из моих мечтаний меня вырывала Малена, фразами типа:
— Ты о чем думала? Это же под раздачу все попадут.
— Слушай, Вы хотели ему отомстить за все, я тоже хочу. А теперь и повод есть.
— Да, но такие действия все равно что самоубийство.
Магистр Селнович, добродушная женщина, читающая лекцию о экстренном самолечении, бросала на нас хмурые взгляды.
— Хватит, надо показать ему, что страх не приравнивается к уважению. Пора прекращать диктатуру.
— Адептка Савелье, адептка Гарье! — Прикрикнула магистр Селнович. Мы молча встали. — На какую тему вы столь увлекательно беседуете?
«Решаем вопросы военного характера» хотела было ответить я, вовремя передумала.
— Мы по теме, извините, больше не повторится. — Малена заученно выступила.
— Конечно, отмоете кабинет ядов и зельеварения, и будете впредь молчать на занятиях.
Малена сквасилась. Значит, ничего хорошего в кабинете ядов и зельеварения нет. Больше мы не разговаривали, дабы не заполучить еще один кабинет в наши «умелые» руки.
После целительства Малена меня покинула, отправив на историю.
Историю я всегда любила. Память прошлых поколений — бесценный дар. История неизвестного мира — жизненно необходима.
Лекцию вел профессор Коктипус, седобородый старичок с глазками — бусинками, рассказывал про битву Магионе.
Магионе — принцесса, похищенная Зольдом, жестоким, злым некромантом.
Зольд был из королевского рода, но его семью свергли, лишив возможности править. Он наследовал сильнейший дар — взгляд вечной смерти. Человек, на которого он смотрел в упор и хотел убить, превращался в трупа, который остается в сознание, но при этом не может шевелиться, передвигаться, говорить. Самое ужасное, что может случиться с человеком. Такой дар проявлялся у одного на миллион и считался проклятым. Наследник этого дара тоже считался проклятым, несущим смерть и тьму.
Зольда отвергли все, от него отреклась семья, никто не хотел связывать себя с проклятым. Он начал искать способы снять проклятие, ведь он был не первым и не последним с таким даром. Больше сотни лет потратил он ища спасение от мрака, который неустанно, день за днем, поглощал его душу.