И внезапно слышу отчетливое журчание воды за плотной стеной незнакомых мне густых сиреневатых кустов с меня ростом. Я осторожно выглянула, отведя рукой пару непослушных веток в сторону — и увидела небольшой пруд, покрытый редким зелёным конфетти ряски. Просто образцово-показательный пруд: с квакающими лягушками, частоколом рогоза, зефирно-розовой лилией посередине, казалось, из него вот-вот да и выглянут водные духа из детских сказок. На берегу пруда прямо на коленях на упругом идеально подстриженном травяном ковре стояла изящная светловолосая женщина и придирчиво изучала горку разноцветных овальных камней.
Я нашла Маргариту Фокс.
И она меня тоже увидела, хоть и не в первую секунду. Миловидное лицо не дрогнуло, зелёные глаза смотрели спокойно, но я отчего-то поёжилась. И всё же не отступила, хотя и очень хотелось.
— Здравствуй, Джейма.
— Здравствуйте.
Ещё секунду поколебавшись, я окончательно выбралась из кустов и подошла ближе. В конце концов, леди Фокс казалась на первый взгляд адекватной разумной женщиной, и делить нам с ней нечего — кроме, разве что, Габриэля, но, похоже, она не сильно-то стремиться его удержать при себе.
Для матери троих детей она выглядела замечательно — стройная, даже худощавая фигура, светлые, одного оттенка с Габом и Элой волосы, уложенные в простую, но аккуратную прическу. Нейтральная тема для первого разговора не нашлась, и я просто опустилась рядом, взяв в руки верхний, тяжёлый, холодный и гладкий тёмно-розовый камень.
— Помочь?
Леди Маргарита вновь взглянула на меня, словно уже успела забыть о моём присутствии.
— Если не трудно. Я хотела разложить их по периметру.
Поднять телекинезом такую увесистую глыбку..? Ну, нет. Впрочем, я и встать не переломлюсь.
Леди не спешила нарушить молчание, она безмятежно принялась прореживать рогоз, но поверхность воды неожиданно пошла рябью — стихия часто отражает душевное состояние находящегося рядом сильного мага. Я угнездила розовый камень, взялась за зелёный, вздохнула и спросила:
— Вы же знали мою мать? Корнелию Менел?
— Учились на одном курсе, — кивнула леди.
После зелёного камня шёл сиреневый.
— Какая она была?
— Разная, — пожимает плечами мать Габриэля. — Тебе лучше спросить у Энтони. Он знал её лучше, чем я.
Хм. Кажется, я её недооценила. После сиреневого был молочно-белый.
— Боюсь, он будет недостаточно объективен.
— Возможно. Никто из людей не объективен.
Камень молочного цвета занял своё место, и я уже вертела в руках малиновый.
— Корнелия мало рассказывала о себе, была довольно скрытной, — спокойно продолжила Маргарита. — Внешне вы похожи, но даже я бы никогда вас не спутала. В ней всегда была такая напряжённая перетянутая струна. И родинка на щеке.
Бирюзовый камень удобно лёг в словно бы заранее подготовленную для него выемку.
— Вы не против? — прямо спросила я, удивляясь собственной смелости — или глупости. Впрочем, в моём случае два этих качества всегда буквально шли рука об руку.
— Против чего?
— Моего тут… — я неопределённо махнула рукой, очерчивая полукруг над головой, взялась на оранжевый камень, — присутствия?
— Кто я такая, чтобы быть против или не против, — леди повертела в руках тугой зелёный стебель. — У судьбы свои планы на тебя, на меня, на каждого из нас. И противиться судьбе не стоит. Это обычно плохо заканчивается.
Серебристо-серый камень мерцал россыпью мелких искорок.
— Это судьба привела вас на то место, на котором вы находитесь сейчас?