"Милая моя, то, как он реагирует — это его дело. А вот то, как ты реагируешь на то, как он реагирует на то, что…"
"Заткнись"
… однажды эти внутренние диалоги всё-таки сведут меня с ума. И тогда, когда держать меня за руку будет в лучшем случае только сиделка, считая пульс, а слюни на губах и подбородке будут исключительно моими же собственными, вот тогда Ларс, верю, станет абсолютно счастлив.
"Милая моя…"
"Заткнись!"
В этот раз удача благоволила нам по полной — никаких подозрительных ночных похорон, никаких чрезмерно бдительных кладбищенских служителей. Мы пересекли незримую границу между хуторским и городским кладбищами и как ни в чём не бывало подошли к фамильному склепу Фоксов, где покоился ни живой ни мёртвый, а погружённый в стазис младший брат Габриэля и Гриэлы Фокс.
"Папаша окончательно съехал мозгами. Если сын не умер, то сын жив, а если сын жив, его надо держать дома, а не в склепе" — на это мне возразить было нечего. Лично мне гораздо более правдоподобной виделась картинка безутешных рыдающих родителей, проводящих дни и ночи у изголовья несчастного ребёнка — а не проживающих себе спокойненько в богатом особняке — картина, которую я наблюдала два проведённых там дня.
Но, с другой стороны, какая мне разница! Я делаю это всё ради Габриэля — и только. Чтобы он не чувствовал себя виноватым, не тащил в одиночку этот груз, который его родители, кажется, нести не хотели вовсе.
***
Кажется, мы все остались живы — и я, и он, незнакомый мне юноша Сэмюэль Фокс.
…Незнакомый ли?
Всё-таки не зря я надеялась на Элу больше, чем на весь остальной мир в совокупности: Эла, само собой, не подвела. Пока я валялась на стылых каменных ступеньках склепа практически без чувств и в подпаленном платье, бездумно глядя на потолок, девушка развила бурную деятельность. Экипаж она, видимо, заказала заранее, поэтому оставалось только сорганизовать мальчишек перетащить потерявшего сознание Сэмюэля туда. Пока они пыхтели где-то за пределами моей видимости, миловидная и элегантная сестра Габриэля подошла ко мне, присела рядом и заглянула в лицо.
— Ты как?
— Порядок, — я постаралась сесть. Рядом с ней я всегда чувствовала себя мелкой, безвкусной и какой-то… второсортной. А теперь ещё и потрёпанной и грязной. Светлые волосы девушки едва закрывали уши, но эта экстравагантная в наших краях прическа ничуть не делала её менее женственной. Голубые глаза смотрели с сочувствием и… пониманием. Вот только, к сожалению, понять меня на самом деле она не могла. Никто не мог.
— Ты хочешь, чтобы родители знали о твоём участии… в этом всём? — неожиданно спросила Эла, а я покачала головой:
— Лучше без меня.
— Спасибо, — неожиданно заключила она. — Ты необыкновенный человек, Джейма Ласки.
Я снова отрицательно помотала головой — в данном случае своих заслуг я не чувствовала. Скорее, была просто проводником — неведомые знания о ритуале возвращения были попросту вложены мне в голову, как в шкатулку.
— Но я хотела поговорить не об этом, — негромко продолжила моя собеседница. — Может быть, моя просьба покажется тебе оскорбительной или глупой… Пожалуйста, ты уж не обижай моего братца. На самом деле, он… довольно ранимый, — она хмыкнула, то ли скрывая смущение, то ли иронизируя над собственными словами.
Я не нашлась, что ответить — настолько дико это всё звучало.
Джеймс, тот бы, конечно, вдоль и поперёк бы уже высказался. Может быть, мне показалось, и… Но тишина внутри становилась всё более давящей, всеобъемлющей, всепоглощающей.