И тело. Это была женщина, она лежала на спине. Темные волосы разметались по полу. Широко распахнутые глаза слепо глядели вверх, лицо бледное — слишком бледное даже для мороя. На мгновение показалось, будто длинные волосы покрывают и шею, но потом до меня дошло: темная полоса на коже — кровь. Засохшая кровь. Ей перерезали горло.
Открывшаяся моим глазам ужасная сцена выглядела так сюрреалистично, что я даже не сразу осознала увиденное. Вдруг женщина просто заснула на полу? Потом я заметила второе тело: мужчина лежал на боку, на расстоянии пары футов от нее. Ковер залила темная кровь. Третье тело лежало рядом с кушеткой: маленькое, явно ребенок. На другом конце комнаты еще одно и еще. Тела повсюду, тела и кровь.
Внезапно до меня дошло, сколько трупов вокруг, и сердце бешено заколотилось. Нет-нет. Сейчас же день. При дневном свете ничего плохого не происходит. В горле застрял крик, внезапно заглохший, когда появившаяся из-за спины рука в перчатке накрыла мне рот. Я начала вырываться, но потом почувствовала запах лосьона Дмитрия.
— Почему ты никогда не слушаешься? — спросил он. — Если бы они все еще находились здесь, ты уже была бы мертва.
Я не могла отвечать — и из-за его руки, и из-за шока. Мне приходилось видеть смерть, но никогда в таком масштабе. Спустя почти минуту Дмитрий убрал руку, но остался за моей спиной. Я не хотела больше смотреть, но, оказалось, не могу оторвать взгляда от жуткого зрелища. Тела повсюду. Тела и кровь. В конце концов я повернулась к нему.
— Сейчас же день, — прошептала я. — Ничего плохого днем не случается.
В моем голосе звучала отчаянная мольба маленькой девочки, умоляющей убедить ее, что все вокруг — просто дурной сон.
— Плохое случается в любое время, — ответил он. — Убийство произошло не днем. Скорее всего, пару ночей назад.
Я рискнула снова бросить взгляд на тела, и живот у меня свело. Два дня. Их убили два дня назад, погасили их жизнь, как свечу, — и никто в целом мире даже не знал, что их больше нет. Мой взгляд упал на тело мужчины рядом с выходом в коридор. Высокий, слишком хорошо сложен для мороя. Дмитрий заметил, куда я смотрю.
— Артур Шунберг, — тихо бросил он.
Я посмотрела на окровавленное горло Артура.
— Мертв, — шепнула я, как будто это и так не было очевидно. — Почему он мертв? Как мог стригой убить Артура Шунберга?
Подобное казалось совершенно немыслимым. Нельзя убить легенду.
Дмитрий не отвечал. Его рука скользнула вниз и обхватила мою, стискивающую кол. Я вздрогнула.
— Где ты взяла его? — спросил он, забирая у меня кол.
— Снаружи. В снегу.
Он поднял мою находку, изучая сверкающую в солнечном свете поверхность.
— Им взломали защиту.
Я была так ошеломлена, что не сразу поняла смысл его слов. Потом до меня дошло. Защитой называют создаваемые мороями магические кольца. Как и в случае с кольями, при их создании используется магия всех четырех стихий. Для этого требуются очень могущественные в магии морои, иногда с каждой стихией они работают даже по даос. Защитные кольца создают препятствия стригою, поскольку магия заряжена жизнью, а стригои — нет. Однако защитные кольца быстро ослабевают, их требуется постоянно поддерживать. Большинство мороев не пользуются кольцами защиты, но некоторые места окружены ими, например Академия Святого Владимира.
Здесь тоже имелись защитные кольца, но они разлетелись вдребезги, когда кто-то протащил сквозь них кол. Две магии вступили в конфликт друг с другом, и магия кола победила.
— Стригой не может касаться кола, — выдохнула я, осознавая, как часто употребляю выражения «не может» или «немыслимо».
Нелегко, когда ставится под сомнение то, во что незыблемо веришь.
— Ни один морой или дампир не способен на такое.
— А вот человек сделал бы. Наши взгляды встретились.
— Люди не помогают стригоям…
Я оборвала себя. Опять то же самое — «не помогают». Но я ничего не могла с собой поделать. Единственное, на что можно рассчитывать в борьбе со стригоями, — солнечный свет, магия кола, защитные кольца и так далее. Мы используем их слабости. Если же им помогают другие — люди, — не имеющие этих ограничений…
На суровом лице Дмитрия, как всегда готового к любому повороту событий, мелькнула крошечная тень сочувствия, когда он наблюдал за моими внутренними терзаниями.
— Оно меняет все, правда? — спросила я.
— Да, — ответил он.
ДВА
Дмитрий сделал один телефонный звонок, и появилась группа специального назначения.
Правда, прошло часа два, и каждая минута ожидания растянулась на год. В конце концов, не в силах выносить сцену побоища, я вернулась в машину. Дмитрий закончил осмотр дома и присоединился ко мне. Ни он, ни я не произнесли ни слова. Жуткие сцены внутри дома снова и снова прокручивались в сознании. Я чувствовала себя испуганной, одинокой, мне хотелось, чтобы Дмитрий как-то успокоил меня. И тут же бранила себя за это желание, в тысячный раз напоминая себе, что он мой инструктор и не его дело утирать сопли, какая бы ситуация ни сложилась. Кроме того, я хотела быть сильной. Не хотела искать поддержки каждый раз, когда ситуация становилась критической.
Прибыла первая группа стражей. Дмитрий открыл дверцу машины и повернулся ко мне.
— Ты должна понять, как все случилось.
Я не хотела больше смотреть на трупы, но пошла за ним. Стражи были мне незнакомы, но Дмитрий знал их. Казалось, он всегда всех знает. Они удивились присутствию новичка, но никто не запротестовал.
Я плелась за ними, пока они осматривали дом. Никто ни к чему не прикасался, но они опускались на колени рядом с телами, внимательно изучали пятна крови и разбитые окна. По-видимому, стригои проникли в дом не только через переднюю или заднюю дверь. Стражи перебрасывались отрывистыми замечаниями, не выказывая ни отвращения, ни страха, которые я чувствовала. Они действовали как роботы. Одна из них, единственная женщина в группе, присела рядом с Артуром Шунбергом. Мне стало интересно: женщины-стражи — редкость. Я слышала, как Дмитрий называл ее Тамарой, на вид ей было лет двадцать пять. Темные волосы не доходили до плеч — как обычно у женщин-стражей.
В ее серых глазах промелькнула печаль.
— Ох, Артур… — вздохнула она.
Прямо как Дмитрий, в двух словах сумев выразить тысячу вещей.
— Никогда не думала, что доживу до этого дня. Он был моим наставником.
Тамара снова вздохнула и встала. Ее лицо приняло деловое выражение, как будто тот, кто обучал ее, не лежал сейчас бездыханным. Я просто глазам не верила. Он же был ее наставником. Как можно до такой степени контролировать себя? Всего на долю секунды я представила себе, что па полу распростерся мертвый Дмитрий. Нет. На се месте я не смогла бы сохранять спокойствие. Я пришла бы в ярость, кричала бы, пинала вещи ногами. Может, даже ударила кого-нибудь, пытавшегося меня успокоить.
По счастью, я убеждена, Дмитрия никто не может одолеть. Я видела, как он убил стригоя, не моргнув глазом. Он неодолим. Он крут. Он бог. Конечно, к Артуру Шунбергу все это тоже относилось.
— Как они сумели сделать это? — выпалила я вопрос.
Шесть пар глаз обратились ко мне. Я думала, вслед за моей вспышкой последует осуждающий взгляд Дмитрия, но его лицо выражало лишь любопытство.
— Как смогли убить его?
— Точно так же, как убивают остальных, — ответила Тамара, сохраняя спокойное выражение лица. — Он смертен, как и все мы.
— Да, но он… Ты же понимаешь — Артур Шунберг.
— Вот ты и расскажи нам, Роза, — взглянул на меня Дмитрий. — Ты же видела дом. Расскажи, как они это сделали.
Я внезапно осознала, что сегодня все равно подвергнусь испытанию, и задумалась об увиденном. Сглотнула, пытаясь сообразить, как невозможное стало возможным.
— Здесь есть четыре точки входа. Значит, речь идет, по крайней мере, о четырех стригоях. Тут присутствовали семь мороев… Семья Бадика как раз принимала гостей, что увеличило размеры кровавой бойни. Три жертвы были детьми. И три стража. Слишком много убитых. Четыре стригоя на такое неспособны. Шесть — еще туда-сюда, если сначала они напали на стражей, сумев застать их врасплох. Морои были охвачены паникой, чтобы оказывать сопротивление.