Я сомневался, что когда-нибудь привыкну к ее тревожному виду, когда она была в мыслях Лиссы.
Физически она была здесь, но мысленно не осознавала, что ее окружает. Я не был в восторге от того, насколько уязвимой это сделало ее. Одно дело было добровольно войти в ее разум, когда я был рядом, чтобы предложить защиту, пока она это делала, но, если бы она оказалась втянутой в сильные эмоции Лиссы во время боя или в какой-либо другой незащищенной обстановке, последствия могли быть катастрофическими. Нам все еще предстояло найти решение некоторых наиболее непредсказуемых побочных эффектов их общей связи.
Через пару минут я больше не мог этого выносить. Разнообразные эмоции, которые играли на ее лице, пока она была вне себя, ничего не говорили мне о ситуации, но заставляли меня беспокоиться. Я попытался мягко вывести ее из транса и снова и снова звал ее по имени. Я даже подумывал о более радикальных способах ее разбудить, но быстро отбросил их в сторону, мысленно напомнив, что это реальность, а не какой-то фильм или сказка.
Доктор Олендзки, должно быть, услышала меня, потому что она вбежала в комнату и начала задавать вопросы, на которые у меня не было ответов. Я попытался объяснить, что это было связано с узами, а не с побочным эффектом ее предыдущего падения, но это только еще больше сбило ее с толку. Казалось, прошло несколько часов, но Роуз в конце концов пришла в себя.
Она посмотрела на меня испуганно и растерянно. Ее глаза метнулись к доктору, но лишь на мгновение.
— Роза, — мой голос был умоляющим. Я не знал, как спросить, что случилось. Я беспокоился о Лиссе. Я беспокоился о ней. Мне нужно было, чтобы она мне кое-что сказала…что-нибудь.
Наконец она заговорила. Ее голос звучал настойчиво, но в то же время стыдливо. Я не мог понять, почему ей должно быть стыдно, но я доверял ей и знал, что сделаю все, чтобы помочь.
— Я знаю, где она. Лисса. Мы должны ей помочь.
========== Глава 19. Доверие и дружба ==========
Мне практически пришлось насильно посадить Роуз, чтобы она не выбежала за дверь. Сломана лодыжка или нет, она только что серьезно упала, и я не хотел рисковать дальнейшими травмами. К счастью, доктор Олендзки была на моей стороне.
— Но она в опасности! — Роза сделала еще один рывок к двери, и я прижал ее к стене. Она отчаянно боролась со мной, и мне пришлось встать прямо перед ней, чтобы привлечь ее внимание. Я знал, что она говорит серьезно, но мне нужно было успокоить ее как можно скорее.
— Тогда скажи мне, где она. Поверь мне, Роуз. Я найду ее, — я старался говорить ровным голосом, но я все еще чувствовал, как адреналин бурлит в моих венах, побуждая меня двигаться, даже без известной цели.
Она на мгновение замерла, уставившись на меня. Всего один взгляд, и я понял, что она мне доверяет. Но когда ее взгляд метнулся к доктору, мне показалось, что я, возможно, единственный, кому она доверяет. Я выдержал ее взгляд, безмолвно умоляя, прежде чем почувствовал, что ее желание продолжать бороться со мной уходит. Когда она заговорила, ее голос был едва слышен:
— Чердак часовни… Поторопись.
Я уже выбегал за дверь и направлялся к территории часовни, когда услышал, как Роза упала на пол. Маленькая часть меня хотела повернуться и утешить ее, но я не мог. Я обещал ей, что найду Лиссу. Я не мог нарушить это обещание. Но это была не единственная причина, она даже не должна была быть основной причиной. Нет, настоящая причина, по которой мне нужно было поставить принцессу Василису на первое место, заключалась в том, что она была моей подопечной. Это была моя работа — быть рядом с ней и защищать ее превыше всего остального. И снова я потерпел неудачу в этом.
Я вытащил свой мобильный телефон из кармана, не замедляя шага. Я не знал, что меня ждет, когда я доберусь до церкви, и решил, что может потребоваться подкрепление. Я почти автоматически позвонил в офис школьных стражей, чтобы оставить сообщение ближайшему дежурному стражу, но заколебался, вспомнив взгляд, которым Роза одарила доктора. Она сопротивлялась тому, чтобы свободно делиться этой информацией. Я хотел уважать это, но я не мог поставить под угрозу свою безопасность или безопасность Лиссы, чтобы сделать это.
Кому она доверяет? Я думал, пока бежал, быстрые шаги отбивали устойчивый ритм. Внезапно на ум пришло имя. Она вполне могла быть единственным человеком в этом кампусе, которому Роуз доверяла. Как и положено, на звонок ответили до второго звонка.
— Петрова.
— Альберта, это Дмитрий. Мне срочно нужна твоя помощь в церкви, — мой голос был ясен, но я уверен, что она могла сказать, что я бежал.
— Иду, — она повесила трубку, не сказав больше ни слова.
Слава богу, она не задавала мне вопросов, потому что у меня не было ответов. Все, что я знал, — это то, что сказала мне Роза, и даже этого было немного. Только самое необходимое: Лисса попала в беду, и она была на чердаке часовни.
Когда я был всего в нескольких шагах от церковных дверей, я увидел слева от себя стража Петрову. Она бежала так же быстро, как и я.
— На чердаке, — крикнул я в ее сторону, прежде чем исчезнуть внутри.
Я не знаю, услышала ли она меня, но я был уверен, что священник, который готовил зал для сегодняшних служб, услышал. Он казался совершенно ошеломленным моим внезапным появлением, и это только оставило у меня еще больше вопросов.
Что бы там ни было, все должно было быть тихо. Священник услышал бы шум борьбы или драки.
Я не был уверен, должен ли я испытывать облегчение от этой мысли или больше беспокоиться. В конце концов, у меня не было времени принять это решение до того, как я добрался до верха лестницы.
Услышав тишину по ту сторону чердачной двери, я распахнул ее без стука. Мой кол был наготове, но зрелище все равно ошеломило меня. Лисса неподвижно лежала на полу, кровь покрывала ее и окружающую древесину. В моем сознании промелькнула другая похожая сцена, когда Иван лежал передо мной мертвый.
Вздох Альберты позади меня вернул меня в настоящее, и мой разум попытался собрать воедино то, что могло произойти, основываясь на доказательствах вокруг нас. В то время как мой разум, естественно, обратился к атаке стригоев, я быстро отбросил эту идею. Мы не только находились в кампусе, мы были в церкви на святой земле. Здесь она никак не могла стать жертвой Стригоя. Нападавший на нее был простым смертным. Однако, когда я подошел ближе, стало ясно, что это был не просто смертный. Нет, она сама сделала это с собой.
Я мог видеть лезвие бритвы в ее руке и небольшой узор порезов на ее руке, из некоторых все еще медленно капала кровь. Слабые розовые шрамы указывали на то, что она тоже делала эти порезы не в первый раз. В то время как все это добавляло ужаса изображению, было одно облегчение: нежный, едва заметный подъем и опускание ее груди. Она была жива, по крайней мере, на данный момент.
Я быстро проверил, нет ли других травм, прежде чем завернуть ее в свою куртку и поднять. Ее кожа уже была прохладной на ощупь, и я знал, что нам нужно поторопиться. Альберта уже звонила в клинику, уведомляя их о нашем возвращении и требуя, чтобы немедленно привели кормителя.
В воскресное утро было еще достаточно рано, так что улица была пуста. Кроме священника, который перекрестился, когда мы пробегали мимо него, мы видели только несколько других людей. С Лиссой, завернутой в мою куртку, я сомневался, что кто-нибудь узнает ее личность.
В тот момент, когда я вошел в двери клиники, нас окружили шум и бурная деятельность. Врачи и медсестры, которые уже были уведомлены о ее состоянии, бросились в бой. Ее забрали у меня из рук, и я снова почувствовал себя бесполезным. Мне даже не нужно было много рассказывать им об этой сцене, так как улики были написаны на ее коже. Я огляделся в поисках, чем бы заняться… каким-нибудь способом быть полезным.
При всем движении в клинике мое внимание привлек кто-то, неподвижно стоявший в углу. Ее кожа была бледной от страха в широко раскрытых глазах, резко контрастируя с волосами. Ее руки были сложены перед собой, подергиваясь от желания помочь, но неспособные сделать что-либо продуктивное. Я слишком хорошо понимал это чувство. Хотя она не двигалась со своего места, ее глаза метались туда-сюда между всеми. То есть до тех пор, пока она не увидела меня. В тот момент, когда я поймал ее взгляд, она прерывисто вздохнула.