рижимаясь. А она уткнулась а мою обнаженную грудь, этим самым возбудив. Пришлось срочно принимать ледяной душ. Этой ночью я не спал. На утро мне удалось уговорить мою малышку остаться ещё немного. Для этого использовал козырь — специально поселил в месте окружённом древностями и другими безделушками, которые ей нравятся. Как и ожидалось, она не смогла отказать. — Расскажи историю замка, Люрэн, — попросила моя малышка. И я рассказал. Свою историю тоже. Ничего не скрыл, она должна знать. В награду за честность я получил её нежность. — Лю, ты можешь меня всегда обнимать, сколько захочешь и когда захочешь. — Ну раз такое дело, то я буду пользоваться этим разрешением, как можно чаще, — сначала обнял, а потом поднял на руки. Юля вздумала противится, но сама дала разрешение — теперь поздно. Привёл в кабинет отца, теперь уже мой кабинет. Эта комната — сердце замка. Именно там хранятся самые важные вещи, а также портал в сокровищницу. Малышке очень она понравилось. Пришло время обеда. Я заранее подготовил все её любимые блюда, а также пополнил запас вина. Для неё всё самое лучшее. Но планы разрушала бутылка чёрного, а точнее лишь один бокал. — Ты себя странно ведёшь. Ты такая весёлая, — заметил её странное поведение. — Что?! Говори громче, я пьяная! Давай пить! Зелёного! — зачем-то начала кричать. Что это за состояние? Может вино было отравленным, а мой организм не заметил этого? Подошёл к ней и отнял бокал. Понюхал содержимое, а затем выпил остаток. Всё в порядке. — Ты чё? Совсем... того... — начала ворчать. — Что такое „пьяная”? Это болезнь? — У вас не напиваются? А у нас пьют. Потом ничего не помнят и творят всякие глупости. Таким образом можно правду выведать у врага... Ик... Потому что они не могут контролировать себя... Вот! — Правду говоришь... А это состояние неопасно? Как интересно. И сколько же длится это состояние? Если это неопасно, то таким образом я смогу задержать её в замке дольше, чем планировал. — Нет! Если дружбан трезвый рядом. Какой „дружбан”?! Мне не нравится, что в таком состоянии рядом с ней были какие-то „диужбаны”. —А зачем нужен „дружбан трезвый”? — Чтобы присматривал... Ик... Какой любопытный дракона! — попыталась шлёпнуть меня по заднице, но промахнулась. — Хвост дай! И кубики давай! И сливки!!!! Буду мазать!!! — заорала во всё горло. Схватилась за штаны и начала тянуть вниз, но они не поддавались, ремень крепко держал. Расстроившись, звонко хлопнула меня по заднице. За что мне это?! Я же не железный! Ещё несколько таких касаний и она проснется в моей кровати. — Как от этого избавиться? — спросил у пьяной малышки. — А никак! Само пройдёт. Теперь она пытается пробраться под рубашку! — Что ты делаешь? — сказал, как можно спокойнее. — Ты обещал голым... того... Раздевайся давай! — руки шалуньи начали гладить живот. — Как приятно. Мне надо его увидеть. Ещё немного и я не сдержусь! Но, чёрт побери, это так приятно, чувствовать её руки на... Ой! Только не туда! — А здесь что? — спросила она. — Это для трезвых девочек. Когда вернёшься в нормальное состояние, тогда и потрогаешь, — поднял её руки выше. — Хвост где? Ну как я могу ей отказать? Пришлось показывать, но ей не хватило. Заставила меня лечь на ковер животом, а сама принялась исследовать так полюбившуюся часть тела. Почти полчаса блаженной пытки сделали меня покладистым. Ей всё же удалось добраться до зелёного вина. Я в тайне надеюсь, что это состояние продлится ещё долго. Возможно, поэтому я не помешал ей в „поисках”. — Теперь пошли в спальню, — заявила она. — А в спальню зачем? — Устроим бои на подушках? Я такое в кино видела. Ик... Там девки друг друга били, но в конце всё хорошо было. Ты будешь меня бить? — Никогда! В каком страшном мире она жила! И как она могла подумать, что я могу её ударить? Но раз ей так хочется драться, то я разрешу бить себя, всё равно это не причинит мне вреда. Главное, чтобы она не пострадала, пока будет чинить расправу. — А я буду бить. В спальню... Поднял пьяное сокровище на руки и шагнул в портал. Аккуратно положил её на постель. — Довольна? — Ща! — сказала, добираясь до подушек. — Вот это тебе, — сунула в руку одну из двух подушек, а другую оставила себе. — Защищайся. Резкий удар по голове. Я ничего не почувствовал. Ещё один по лицу и два по спине. Слабые у неё удары. — Держи подушку двумя руками. Вот так, — начал учить её. — Бьёшь со всей силы и в уязвимые места. Обычно это лицо, но ты не достанешь, поэтому бей в живот если спереди, если сзади, то вот сюда, — показал на себе место. — Всё поняла? — Угу. Она начала ритмично наносить удары, но этого было недостаточно. — Ты слишком слабая, тебе не победить. — Зато я знаю секретный удар, который заставит тебя опустится на колени! — Какой? — спросил, сомневаясь в том, что она сможет воспользоваться „секретным ударом”. — Вот какой! — она со всей силы ударила меня между ног. Я не ожидал такого. Это было очень больно, но на колени от этого не упасть. Увидев её грустное лицо, я всё же опустился на колени и притворился будто умираю от боли. — Прости! Я не знала, что это так больно. Может скорую? Я наберу номер. Как там его... Они круглосуточно... — она частично заговорила на родном языке. Как приятно её беспокойство. Ради этого можно ещё раз получить по достоинству. — Больше не болит. Но ты никому не должна делать так, только мне. Понятно? Тебя могут неправильно понять и решить, что ты ищешь с... Неважно. Просто не делай так больше. — Угу. Плечи опустились, а глаза начали закрываться. Похоже, она устала. Ей надо поспать. Подхватил её на руки и уложил в кровать. Снял туфли и прикрыл одеялом, но она не спешила закрывать глаза. — Спи давай. — Я без тебя не могу. Обними. Давай. Я жду, — она умеет быть настойчивой. — Ладно, пока не уснёшь, — сказал, раздеваясь и устраиваясь рядом. Ещё даже не вечер. Я не смогу уснуть, но зато смогу насладится моей малышкой. Как бы я хотел услышать эти слова, но от трезвой Юли. Прошло несколько часов, а я всё ещё прижимаюсь к ней, не могу оторваться. Самое главное — держать себя в руках. Если она проснётся, то испугается... одной части тела. Только это заставило перенести её в то место, где она ночевала. К слову, это была соседняя комната. Прикрыл её, а сам отправился успокаиваться в ледяном душе. Эта ночь, как и все остальные без неё, была беспокойной.