Чтобы иметь возможность хоть как-то выжить, мужики драконы вынуждены были сначала брать в спутницы жизни не дракониц, обычных девушек-людей. Вот тогда выяснилось и множество новых интересных подробностей. Драконы с уходом дракониц потеряли способность к полёту… и полному обороту. Трансформироваться могли теперь только частично. Обзаводились чешуёй, когтями и драконьими мордами. И на этом всё.
Бунт студентов случился где-то в это же время. Как и складирование цветов в заброшенном корпусе. Тогда же и крылья дракошам у входа обломали. Просто так, в знак отчаяния и протеста. Правда, это не помогло. Ведь дальше хуже, появились проблемы с деторождением. Быстро стало понятно — одной спутницы жизни мало, для того, чтобы драконы хоть как-то выживали. Вот тогда и появились гаремы. И всё равно многочисленная когда-то народность вымирала.
Визуализатором, более современным и дорогим, научилась пользоваться довольно быстро. И узнала о многих интересных и вкусных плюшках, которые шли к нему комплектом. Визуализатор не только помогал считывать информацию с дисков, или записывать видео. Он давал возможность доступа в Мыслехранилище. Аналог земного интернета. Но были свои особенности. Для того, чтобы иметь возможность заглянуть на склад, хранящий чужие воспоминания и знания, требовалось заплатить немаленькие деньги. Так что чаще я только зря облизывалась на возможность поискать информацию там. Банально просить деньги на это у Михаэля, желания не было. Я и так ему по гроб жизни уже должна. За одежду на все случаи жизни, за вкусную кормёжку… за хорошее отношение и не нагление с распусканием рук.
Часто тайком наблюдала за маркизом, когда он задумчиво созерцал какое-нибудь особо сложное задание в книжке. Парень становился очень задумчивым, поджимал губы, хмурился и явно злился. Правда, с тех пор, как я осталась жить у него в дортуаре, он стал намного более уравновешенным, чем ранее. Но всё равно порой срывался. Правда, редко. И чаще всего это случалось именно во время решения сложных задачек. Выглядел тогда он довольно забавно. Прятала улыбку и тайком грозила Анги, который передразнивал эти вспышки гнева, кулаком.
В один прекрасный день, достала ежедневник из ридикюля и засела выписывать тезисы по основам защиты из трофейной книжки. Старалась заниматься по ней, когда никто из драконов не видел. Такого времени, когда я оставалась в дортуаре одна, было мало. И я старалась успеть сделать максимум, до того, как вернётся Михаэль или Эдгар.
Вот и сегодня я выписывала самое значимое, на мой взгляд, из книги, высунув от усердия кончик языка. Защита давалась мне тяжело. Даже с помощью драконов-друзей, не удалось продвинуться далеко. Дакер со своей ненавистью просто вымораживал, и на его занятиях, я старалась слиться с обстановкой и не отсвечивать. Специально для меня он давал нашей группе на семинарах задания повышенной сложности, что не добавляло мне любви однокурсников. Они быстро догадались о причине подобного поведения педагога, и довольно неприязненно косились на меня на парах, да и после них.
Сидела, никого не трогала, выписывала тезисы… услышав шум в гостиной, выглянула туда вслед за Анги.
— Да не бойся, — легко махнул Эдгар, натягивая серебряную маску. — Нас никто не поймает.
Подобное заявление не могло не заинтриговать меня, потому прикрыла дверь, пока меня не заметили, оставив тоненькую щёлочку, сквозь которую прекрасно можно было услышать, о чём ведут речь два братца кролика — Эдгар со Штефаном, удивительно сдружившимся за это время.
— У меня нет специального разрешения, — нервничал Штефан и как-то неуверенно ёжился в казённом сюртуке, в который каким-то чудом его встиснул, видимо, Эдик. — Я не смогу выйти наружу…
— А как мы выходили на первом курсе? — хмыкнул неугомонный граф Змейш. — С твоей девственностью нужно что-то делать.
Уронила челюсть на пол, появилось срочное желание прочистить уши и попросить ещё раз повторить Эдгара то, что он сказал. Вдруг я как-то не так расслышала? На что это Эдик намекает? Он, случаем, не на однополую любовь склоняет беднягу Штефана? Я, конечно, не гомофобка… Но стало как-то не по себе.
Тихим зайчиком трусишкой замерла за дверью, боясь пошевелиться или лишний раз вздохнуть, чтобы не выдать своё присутствие мальчикам. Хотя… у них нюх острый, должны были бы уже унюхать. Да слух ух какой! Но, кажется, они так увлечены сейчас, что не способны слышать ничего, кроме самих себя.