— Я девочка, мне и не нужно знать, — заявила с непередаваемым апломбом и улыбнулась. — У вас же патриархальный мир. Слово женщины ничего не значит… Всё решают мужчины. Вот вы — мужчины, вам и знать, и решать. Логично же?
От такого моего заявления кажется выпали в осадок все. А я повела плечиками, глянула на то, как Анги сидит на подлокотнике кресла, удивлённо хлопает глазами и добила парней:
— Так что теперь вы мне должны и прогулку, и подарки к Дню Рождения.
— Яна! — попытался призвать меня к порядку Михаэль.
— А что Яна? Ты вроде читать собирался? — кивнула на ежедневник у него в руках. — Я же от любопытства помру!
— Лучше тебе там найти сведения о том, что вы точно не женаты и разрыв ещё возможен, — с озабоченным лицом заявил Эдгар. — Мне жаль терять друга во цвете лет! Ты же повесишься через день совместной жизни с ней!
— Ты мне должен десять пирожных, — прикусила губу и склонила голову набок.
— За что? — возмутился Эдгар и отошёл подальше от Михаэля и от меня, на всякий случай, видимо, мало ли во что этот разговор ещё выльется.
— За оскорбление, — картинно тяжело вздохнула о том, что слёзы не удаётся из себя в нужный момент выдавить, в этом я мамочке уступаю по всем статьям. — Ты меня обидел! Михаэль?! — с требовательной интонацией обратилась к почти мужу.
— Я читаю! — открестился он от участия в этом разговоре и демонстративно принялся вчитываться в то, что было написано в ежедневнике.
— И что интересного удалось узнать? — отвлеклась от ерунды, потроллить Эдгара можно и позже, информация важнее.
— Откуда у тебя эти записи? — Михаэль оторвался от записей и с недоумением посмотрел на меня.
— Какие? — встала с места и подошла к нему. — Ты о чём? — склонилась над ежедневником и проспала момент, когда парень крепко обхватил меня за талию, дёрнул на себя и усадил к себе на колени, уронив тетрадь для записей на пол. — Эй! — возмутилась произволу.
— Вот так лучше! — удовлетворённо произнёс Михаэль и попросил Штефана. — Подашь тетрадь?
Друг не стал спорить, поднялся с места и выполним просьбу. Потом сел обратно и отвёл взгляд, стараясь не смотреть на нас с Михаэлем, свидетелем подобного поведения маркиза Драак он стал впервые. И это, судя по всему, его смутило.
— Я пролистал, — брюнет довольно хмыкнул, когда я попыталась соскользнуть с его колен и уйти, но не смогла, он удержал на месте. — Ты хорошо постаралась… Всё исписала поверх. Только скандалов не устраивай, ладно?! — наученный горьким опытом, он попытался поторговаться.
— А почему бы и не устроить? — фыркнула и снова попыталась встать.
— Потому что я не разрешаю, — спокойно сказал он и закрыл ежедневник. — Накажу, если не будешь слушаться.
— И как? — скептицизму моему не было предела. — Неужели пороть станешь?
— Зачем же сразу пороть? О наказании мы просто с тобой в постели поговорим, — довольно небрежно заметил он и добавил. — Хватит вредничать. Откуда у тебя записи из какого-то древнего учебника?
— Почему это древнего? — насторожилась, мне казалось, что информация в электронной версии и той книжке, что я принесла из Заброшенного корпуса довольно схожа.
— Термин мыслеизморозь, давно уже не используется, — ответил Михаэль, но я не поняла о чём.
— А что с этим термином не так? — заинтриговал он меня своими энциклопедическими познаниями.
— Всё так. Так раньше называли то, что происходит с драконом, если он не бережётся и использует слишком много личной мыслеэнергии, — пояснил парень и Эдгар кивнул, подтверждая его слова. — Вымораживается способность связно мыслить. Происходит свёртывание мыслительных процессов, их замерзание в статичном состоянии. Не идёт ни развития личности, ни стагнации. Полностью пропадают эмоции. Сейчас это состояние называют иначе. Умиранием памяти. Термин мыслеизморозь почему-то перестал использоваться. Его можно встретить только в древних учебниках. Откуда у тебя такой?
Кажется, меня поймали на горячем. И что врать? Шла, шла и нашла? Довольно идиотская отговорка. Враги подкинули? Даже более идиотский вариант…
— Там, где нашла, уже нет, — попыталась потянуть время, решая стоит ли рассказывать парням о Заброшенном корпусе или нет.
— Яна! — с укоризной произнёс Михаэль.
Штефан с Эдгаром поддержали его осуждающими взглядами.
— А что Яна? — лучшая защита — нападение, как известно. — Вы сами бесконечно всё от меня скрываете! Но при этом ты требуешь от меня в ответ полной откровенности. Не находишь, что это несправедливо?