Разницы куда идти искать помощников не было. Поэтому повернула направо, и потопала навстречу приключениям. Шатало от стенки к стенке, но я упорно шла, пытаясь не упасть. Лежать посередь дороги, наверное, не стоит. Надо попробовать найти кого-нибудь, кто будет готов мне помочь… Просто необходимо.
Но таковые не попадались мне по дороге. Да и дурацкое у них тут устройство было. Фасады домов прилегали друг к другу, между ними и мышь не проскочит. Ни одного уголочка, где можно было бы притулиться и спрятаться, если вдруг опять кто по мою душу пожалует. Вот и шла еле живая вдоль длинной вереницы домов с тёмными окнами и не знала, куда деваться. Может, постучаться к кому-нибудь в дверь? Пустят или нет?
Прошла ещё пару метров, прежде чем вспомнила, что где-то сумку опять посеяла. А там можно было какую-нибудь из вещичек использовать. Становится как-то холодно, продрогну же до состояния — отморозила всё, даже мозги!
Брела, брела, брела… и поняла, что всё, батарейка закончилась. Этот день был каким-то безумным и высосал из меня все силы и волю. Поднялась с трудом по первому попавшемуся крылечку, которое было обыкновенным, безо всяких изгибов. И постучала в дверь. Ответом мне стало молчание. Постучала ещё раз. Ни один огонёк не зажёгся в окнах. И я, безнадёжно уставшая, опустилась прямо на ступени, понимая, что больше не смогу сделать ни одного шагу. Всё! Писец котёнку! Буда ночевать здесь! Не замёрзнуть бы…
Обхватила себя руками за плечи и ойкнула. Ладонь обожгло острой болью, к тупому дёрганью и жжению я уже немного привыкла, да. Шмыгнула носом. Хотелось заплакать. Но слёзы почему-то не шли. Какие-то слишком реальные глюки мне мерещатся. Интересно, может быть так плохо во сне или нет?
Сама не заметила, как провалилась в глубокий сон, в котором меня разыскивал синеглазик. В этом сновидении он так и был в маске… как и в реальности, когда вёл меня по улице домой. Зачем я ему понадобилась там, во сне, интересно?
Проснулась от того, что меня трясли за плечо, упорно и бесцеремонно. Было больно. Я закоченела к тому же. Голова разламывалась, косточки и мышцы ныли просто зверски. Застонала и разлепила глаза. Сделать это удалось с трудом. Было жутко холодно, казалось, что я только чудом не замёрзла до смерти. Хотя на улице и не мороз был. Зубы сразу начали отбивать чечётку. О том, что прочно поселился у меня в голове, тут же вспомнил и набат.
— Вставай, кр-мр-пр, — звучало это очень странно и я, приподнявшись, посмотрела на того, кто издавал эти странные, неразборчивые звуки. — Гоу, гоу, — добавил неизвестный некто.
Передо мной стоял старичок божий одуванчик. Маленький, тощенький. Седые волосёнки выбивались из-под котелка, торчащими в разные стороны жиденькими прядями. Под серым, потёртым, длинным плащом, было не разглядеть одежды. Из-под него выглядывали грязноватенькие штиблеты… Руки дедули были затянуты в чёрные перчатки. При этом маски, в отличие от вчерашнего синеглазки, он не носил.
— Гоу, гоу! — в голосе старичка появились повелительные и испуганные нотки. — Шнеле, шнеле!
— М-м-м? — промычала с вопросительной интонацией.
— Шнеле, шнеле, грм-кр-пр, — снова прокурлыкал он в конце нечто непонятное.
Но общий посыл понять удалось. Мне рекомендовали, кажется, убраться куда подальше с этого крылечка.
— И куда мне идти? — спросила жалобно.
Старичок вытаращился на меня округлившимися глазами, в которых заплескался ужас. Отшатнулся и пристально всмотрелся в моё лицо. Окинул цепким взглядом, ставшим каким-то очень оценивающим. Протянул мне руку, помогая подняться и повторил:
— Гоу, гоу! Шнеле, шнеле! — и потянул за собой, куда-то вдоль, по улице, заставив сначала спуститься с чужого крылечка.
Это он решил меня, как котят отбирают у кошки и выкидывают подальше, увести и бросить? Так я не котёнок, вроде. Просто побитая Янка, не понимающая явь всё происходящее или реальность. Шатающаяся, хромающая и с трудом удерживающаяся от того, чтобы не заплакать от боли. Ладонь жгло просто нечеловечески. Да и каждый шаг отдавался сильной болью в измученном, и замёрзшем теле. Я мечтала сейчас только о мази и повязке на ладонь. Кружке горячего чая, и ванне, в которой бы можно было попробовать отпарить свои синяки.
Повторяя постоянно, чтобы я шнеле гоу, дедуля свернул в какой-то переулок. Потом в ещё один. И в ещё один. После пятого по счёту поворота поняла, что сама ни в жизнь не найду дороги обратно. А нужна ли она мне? Всё равно на той улочке ни одного доброго человека не нашлось.
Остановились мы только возле невысокого домишки, сложенного из серого, необработанного грубого камня. Над тяжёлой, деревянной дверью, скрипела, покачиваясь на ржавых цепях, вывеска. На ней было что-то накарябано, смесью латиницы, кириллицы и китайских иероглифов. Прочесть эту тарабарщину не сумела. Где это мы? Куда он меня привёл?