– В любви к себе, да, да. Я знаю, – голос дрогнул, едва стоило ей признать перед другим эту слабость. – Как будто я могу с этим что-то сделать…
– Это действительно сложнее исправить, чем физическую болезнь. Говорят: «мысли хуже чумы», верно? Но это возможно. Нужно лишь приложить немного усилий и сильно захотеть.
Элина чуть не рассмеялась вслух. Насколько сильно? Разве уже не достаточно? Бездействие не всегда значит, что тебе наплевать, что не стараешься.
Так и не дождавшись чего-то умного и полезного, нового, что хотя бы могло направить в нужном направлении, Элина ушла. Уже трезвонил колокол, а опаздывать никак нельзя. Влетев в общежитие, привычно не слушая Сипуху, она быстро забежала в пустующую комнату, накинула форму и, даже не взглянув в зеркало, выбежала обратно. Только на самом подходе к корпусу стало понятно, что зря она торопилась. Их класс куда-то вели. Незаметно примкнув в самый конец, Элина заметила «одарённую четвёрку» в полном составе.
– Куда мы идём?
– А я-то уже думала, ты прогулять решила, – шедшая с самого края Аделина закинула руку ей на плечо.
– Я же не ты, – сдавлено хихикнула, – Да и неделя ещё не прошла даже.
– Кого это останавливало? Точно не нас, – Измагард вскинулся, но похоже занятия с Аглаей Авдеевной выжали весь его энтузиазм, и плёлся он едва переставляя ноги, облокачиваясь то и дело на Аврелия. – Хотя сегодня точно надо было остаться и поспать подольше. Чтоб я тебя ещё раз послушал!
– Ещё спасибо мне скажешь, – не повёлся Севериан. – Скопа тебя не пожалела бы.
– Если вот то было её жалостью, я!..
– Чижа срочно вызвали в Дом Сотворения, – игнорируя парней, Аделина, наконец, ответила на вопрос, – им зачем-то понадобился именно сертифицированный обрядник. Нам замену не успели найти, и вот отправили помогать с подготовкой к Осенинам. Как обычно не хватает рук.
Их привели в актовый зал. Казалось, в любое время дня и ночи здесь ошивались ученики: актёры дрались с музыкантами за время репетиций, художники устраивали показ работ, увешивая всё картинами, танцоры разминались у стен, декораторы и костюмеры ругались на каждого, кто не так подышит в сторону их творений, а ребята из кружка дебатов и квизов всё время просили задать им по вопросу. Весело. Даже учителя старались поскорее сбежать отсюда, особенно если премьера вот-вот на носу. Наверно, чаще всех здесь зависал Аврелий, будто это его второй дом. Элине рассказывали, что в прошлом году тот буквально заночевал меж кресел и другим не давал уйти. Бедные, бедные его подопечные.
А им и правда просто дали задание: сплести из цветов венки. Они расселись кто прямо на пол, кто на кресла. Рядом вёдра с цветами, и Элина сразу разглядела закономерность: те, что с ромашки, для разрушителей, а с одуванчиками для созидателей. Тоже часть традиций? Подсев поближе к Аделине, Элина пыталась запомнить и повторить как правильно. Спустя пару попыток уже пожалела тех, кому достанутся такие кривые венки. Только бы не ей самой. Ребята давно начали болтать, смех гремел на весь зал. Видимо поэтому из гримёрной вышли их проверить.
Учительница выглядело молодо, легко спутать со студенткой: совсем короткие волосы, румяна на щеках и лучащиеся оленьи глаза. Но одета была как истинный педагог: в кучу свитеров и накидок, явно ненавидя холода. Она улыбалась, и чувствовалась сразу какая-то лёгкость и мягкость в человеке, но… Рядом шла Аглая Авдеевна, и вся эта доброта даровалась ей. Кто вообще захотел бы в присутствии той веселиться?! Кто мог идти плечом к плечу и не хотеть бежать как можно дальше?
– Всё трудитесь? Как у вас дела? Получается?
Нестройным хором ответили, что всё хорошо.
– Старайтесь лучше. Это Вам не просто побрякушки.
Элина взглянула на свои венки и задвинула за спину. Конечно, говорили не о ней, но…
– Аглая, будь ласковей. Ребята молодцы, помогают нам.
– Лучше совсем не помогать, чем помогать, но плохо.
– Не будь букой. Зачем так категорично.
Боги, ей нельзя было это слышать. Нельзя! И так каждый день сомневалась в своей сознательности, вдруг всё вокруг её больной вымысел, а тут…Хорошо, что после двое ушли обратно и не мозолили глаза своей неправильной «дружбой».
– Кто это с Аглаей Авдеевной?
Аделина отвлеклась от бессмысленных попыток приструнить мальчишек и раздражённо отвернулась, хватая несколько ромашек.
– Агния Гурьевна. Ведёт в старших классах «Знахарское лечение», – и разглядела-таки недоверие. – Что, странно видеть нашу тираншу дружелюбной? Ты не привыкай. С нами не пройдёт. Да и ни с кем не пройдёт. Агния Гурьевна большое и единственное исключение.
Звон колокола раздался неожиданно – вот когда время пролетает незаметно. Все повскакивали с мест и сбежали в столовую: плетением венков им заниматься ещё целых полтора часа, а голод – не тётка. Впрочем, Элина опять пропустила обед – глупая на самом деле привычка – и, развалившись на кресле, коротала время за книжкой. Эмиль как раз хвалил её рвенье и нарадоваться не мог, стоило принести прочитанное на сдачу. «Сказания Снеды» были сборником народных мифов и легенд, по большей части о Богах и их человеческой жизни.
«А ведь знавала я тех, кто поговаривал, что Чернобог сделался въерженом. Якобы юнцом совсем, когда отрёкся от названных брата и отца и покинул Белые вершины, тогда же это случилось. Правды не скрыть. Ещё вдовой Морена бранила его, прогоняла, мол, подсунули им не могучего поганца; коли жалеет о свершённом, то не место ему среди них. Умертвив отца, как же он убивался, не меньше Белобога, родного сына. Не смог тогда задуманного исполнить, корыстного плана своего батюшки. Пощадил, оставил любимого братца жить. А тот не отплатил тем же, загубил. Око за око. Вот только, мы знаем, двоих крепко повязала нить: не могли они друг без друга. Белобог умер в бою, едва год успел смениться»
Яромир воспринимать спокойно этого не мог:
«Ничего-то она не знает! Чувствую душой своей, половина – ложь! Далемир – въержен, это же смешно!»
«Не принимай близко к сердцу. Почитал бы нынешние СМИ, ужаснулся, как можно одно и то же вывернуть под разными углами»
«Я просто не понимаю… Если жизнь Богов для них тайна, какой вообще смысл поклоняться неживым, выдуманным образам»
«Так проще. Мало кто хочет знать грязные подробности, да и вообще копаться в информации. Проще поверить на слово»
Вдруг позади со стороны амфитеатра раздались мальчишечьи голоса, медленно приближающиеся и становящиеся громче.
– Кирю-ю-юша, не верю, какие ты слова-то знаешь, оказывается, святоша наш! Ну-ну, не трясись, мы тебе ничего не сделаем плохого. Пока.
Элина застыла вся и не дышала даже, боясь себя выдать. Она поняла, кто это. Как тут не понять – это главный подпевала Лили, Вадим. Он был старше на год, с третьего класса, но это не мешала им общаться. Наоборот, казалось, всё свободное время те проводили вместе и строили козни потерянным. Ладно, может и нет. Но Элина знала, что Вадим тоже из потомков Богов и о таких, как она, отзывался в духе Измагарда: «убить всех недостойных». Поэтому стоило только заметить его бритую голову, Элина начинала мысленно молиться и искать пути отступления. Кто знает, что у него на уме? Вдруг Лиля надоумит в один день избавиться – злоба в её глазах только росла изо дня в день. Общения с «четвёркой» ведь никто не прекращал. Пусть и редкое, пусть и по делу. Лиля не хотела понимать, что Элина – лишь вынужденное поручение Аделины.
– Я отдал всё, что было. Чего вы ещё от меня хотите? – второй голос надломлено кривился, звучал едва слышно.
Кирилл вспоминался смутно. Вроде бы он из параллельного класса, конечно же, потерянный, и созидатель. На сегодняшнем занятии его сгорбленная спина и лохматые волосы то и дело маячили перед носом – у него тоже были проблемы с силами, и Фёдор Васильевич порывался обоим поставить в расписание пару дополнительных часов.
– Завались. Я, по-твоему, совсем тупой? Думал, не узнаю, как ты за спиной у нас с Зарницкими сделки крутишь? Они тебя не защитят. Ещё раз перейдёшь Лиле дорогу, – по спине пробежал холодок, – и ты, бракованный, поплатишься. Уяснил?