«Так всё сразу стало понятно» – съязвил. – «Давай по порядку. Что вы решили с этим мальчишкой? Время может и есть, но немного»
«А что вообще могли решить? Он меня видеть не хочет. Мы и не разговаривали толком»
«Кажется, ты не понимаешь. Перестало быть важным любите друг друга или ненавидите. Вы теперь за чужие судьбы ответственны. Себе не принадлежите. Так что хватит детских игр»
От него Элина не ожидала такого. Ей не хотелось думать ни о мире, ни о других людях. Почему когда у неё всё рушится, никому нет дела? Почему она обязана защищать тех, кто скорее толкнёт и ударит в спину? Это нечестно.
«И что ты предлагаешь?»
«Мне знакома лишь Дващи Денница. Ведь оказалось, это я был тем, кто создал её»
«Когда ты?..»
«На озере» – уловив её тревогу, он намеренно смягчился. – «В ту ночь мы выполнили первую часть обряда. Должно быть так я и уловил видения прошлого»
«И что ты видел?»
Но вопрос этот ему не понравился. Яромир заговорил о другом.
«Дващи Денница не простой заговор или ворожба. Важно намерение. Я создавал его по подобию родового круга, связи предков и потомков, мёртвых и живых. Для него нужны не просто двое – нужны два заклятых Рода: друзей, врагов, любовников. Тех, чьи судьбы не подвластны были Богам, кто отрёкся от них»
Элина с сомнением подумала о себе и Севериане. Разве прямо сейчас их судьбы не находились в руках двух Богов?
Яромир, тем временем, продолжал:
«Один становился подобием Жизни. Пировал и пел песни, плёл венки и участвовал в забавах. Но и без этого человек – всегда есть жизнь. А вот другой становился Смертью. Над ним проводили тризну. Омывали в мёртвой воде, обряжали и жгли краду, устраивали затем веселье и драки. Но этим всё не заканчивалось»
«Ведь у каждого обряда есть плата, так?»
«Верно. Один должен был убить второго. По всем законам: на жертвеннике с первыми лучами зари. Когда уходила жизнь, окроплённый кровью кинжал вбивался в землю. Никто кроме ветра и зверья не мог тревожить покой до следующих гуляний»
«Значит, то правда? Ты убил его?»
«Я был Смертью. И да, я убил его. И сделал бы это ещё не раз»
«Но я-то не убийца. Не могу и не хочу этого делать. Ни за что»
«А он?»
Страшные крики и окровавленный меч в длинных бледных пальцах всплыли в памяти.
«Уж лучше так. Ему это будет проще»
Молчание затянулось.
«Вот что. Завтра мы поговорим с ним. Не важно как, заманим или поймаем в ловушку, но устроим встречу. Даже лучше если Далемир успел восстановиться. Сразу выслушаем обоих. Идёт?»
***
Утро настало непозволительно быстро. Четверг был самым ненавидимым днём. Мало того, что предметы немагические и сложные: физика, химия и биология, так ещё и вместо прогулок со Смотрителем её ждала роль девочки на побегушках у театральной труппы; до спектакля оставалось меньше месяца.
Однако, когда Элина, загруженная мыслями, уселась в столовой и пододвинула ближе рисовую кашу, даже она поняла – что-то сегодня не так. Обычно тут стоял жуткий гвалт, рты не закрывались в прямом и переносном смысле. А сегодня же все говорили шёпотом, наклонившись ближе друг к другу. Каждый то и дело ненароком поглядывал в сторону учительского стола. Элина уставилась на Авелин и Диму. Те не ответили на приветствие. Угрюмые и подавленные, даже не смотрели в сторону друг друга – такое случалось всякий раз стоило им сильно поссориться.
– Вы не знаете, что со всеми? Что-то случилось?
От их взглядов стало неуютно. «Тебе ли не знать» – прозвучало без слов. Но только Авелин решилась открыть рот, как двери с грохотом распахнулись и знакомой походкой в центр вышел долговязый мужчина. Нарицын. Опять? От подозрения засосало под ложечкой. Элина обернулась, но место Кирилла пустовало.
– Недолги были мои прощания. С вашей академией хлопот не оберёшься. Впрочем, не будем задерживаться, – он открыл папку и, полистав пару листов туда-сюда, начал. – У вас тут был въержен. Так, сейчас скажу… Звали Кириллом Маклецовым. К счастью, особого вреда никому не нанёс, ликвидировался сам. Но нам нужны свидетельства, что это было самоличное обращение, а не доведение или чья-то заслуга. Близко общавшихся настойчиво попрошу зайти в кабинет к Артемию Трофимычу или кому из его помощников и дать показания. На этом всё, приятного аппетита, хорошего дня. А я опаздываю.
Нарицын давно скрылся, а Элина так и продолжала смотреть в одну точку. Кирилл стал въерженом и?.. Да нет, быть не может. Нет. С ним всё в порядке, лежит где-нибудь в лазарете, злой как всегда и недовольный. Это ведь лечат? Должны. Но в глубине души она уже всё поняла. По этим косым взглядам, по шёпоту, по тяжелой атмосфере трагедии и страха. Элина отыскала золотые кудри и юбку с рюшами, вгляделась в миловидное лицо, пытаясь отыскать хоть каплю вины, грусти, но ничего. Лиля с милой улыбочкой что-то втолковывала Аделине. Сама невинность и безнаказанность. А винил ли себя Вадим, Сипуха, все те, кто задирал Кирилла?
Что если на самом деле виновата здесь одна Элина? Ведь если бы не она, если бы не вчерашний случай, Кирилл бы не злился и не ненавидел. Постарайся она как следует, не попадись, убеди Сипуху, хоть чуть-чуть прояви сочувствия и забудь о себе, он остался бы жить.
– Ты идёшь?
Авелин смотрела на неё с явным пониманием и той скорбью, которую не встретишь на разворотах газет или по телевидению – настоящей и правдивой, когда знал человека и хоть не был близок, чувствуешь, что возможно, при других обстоятельствах, при другом течении жизни мог бы помочь и спасти. Элина опустила глаза. Дима похлопал её по плечу и поплёлся дальше. Он всегда повторял: «Мы, потерянные, должны держаться вместе. Этот мир хочет оставить нас одних, но как бы не так – не дадимся!». И вот как оно обернулось.
Уроки пролетели незаметно. Никогда ещё Элина не разрешала себе настолько провалиться в мысли. Она прокручивала вчерашний день, как пластинку, снова и снова пока от мыслей не стало плохо. Но никто не делал замечаний – вся академия гремела от слухов и домыслов. Только Яромир предложил:
«Может, сходишь к знахарям? Или отложим наши планы?»
Даже он не ожидал, чем всё обернётся. Но Элина категорично отказала. Она ещё не до конца понимала случившееся. Горечь и тоска были лишь отражением других воспоминаний. О Жене. О беспомощности и вине. До чего же похоже, да? И везде она – как связующее звено, как причина и следствие. Потому Элина решила наказать себя: думать, делать, двигаться.
Сначала, серьёзно настроилась пойти к Нарицыну и всё-всё-всё рассказать. Как есть, как было, назвать виновных и выдать себя тоже. Но стоило последнему уроку закончиться, звонку прозвенеть, как путь ей преградила Лиля, а после из-за поворота выскочил и Вадим собственной персоной, хмурый и на всё готовый. Увидев их, таких же как обычно, не каявшихся, ничего не чувствующих, Элину пробило на истеричный смех. Они вообще понимали, что сделали?
– Надеюсь, ты не думаешь сунуться к Трофимычу?
Вчера Вадим, оказывается, был ещё шёлковым и ласковым. Добрым. Сейчас же смотрел бешено и загнано и со всей дури приложил Элину к стене. Лопатки и затылок пронзило болью, но она не прекратила улыбаться, как будто совсем потеряла грани реальности. Сошла с ума. Никто из одноклассников не обернулся, может намеренно сделали вид, что ничего не происходит, и даже убей её – всем было бы плевать, всё равно. Так же, как и с Кириллом.
– Как будто только я видела, как вы двое издевались над ним.
– У тебя мозгов хватит пойти с этим к канцелярским, – выплюнул Вадим. – Мы здесь ни при чём. Я ни при чём. И даже если пойдёшь, кто тебе поверит, а?
– Зачем же тогда угрожаете? Давай проверим. Я схожу, всё расскажу. Что они сделают?
Вадим встряхнул её ещё раз, как будто не человека держал в руках, а тряпичную куклу. Тогда вмешалась Лиля. Она наклонилась близко-близко и прошептала елейно в самое ухо так, что и Вадим не всё мог слышать. То были угрозы.