— Ну что же, я полагаю, жизнь должна продолжаться, — подал голос Джим Сойер.
— Верно! — воскликнул Бристол, чувствуя признательность к Джиму. — Шелли бы первая так сказала. Она бы сказала «Закончи картину!» — Набрякшие глаза продюсера быстро перебегали с одного лица на другое.
Макклинток сложил руки ладонями вместе, как будто в молитве.
— Оставшиеся сцены, Шелли должна была участвовать в каждой из них. Сцена сумасшествия, прыжок со скалы, без нее они… — Он пожал плечами.
— Да, — влез в разговор Джим Сойер. — И когда она меня застанет с этой молоденькой мексиканочкой… Очень не хочу выкидывать эту сцену.
Казалось, Бристол моментально потерял свою сосредоточенность. Потом он спохватился, энергично потряс головой и снова стал самим собой.
— Все эти вопросы можно решить. У меня есть на примете одна женщина, она заменит Шелли. Такие же волосы, как у Шелли, такого же сложения. Зовут Луиз Питерз. Будем снимать ее издали, использовать профиль. Потом найдем какую-нибудь актрису с радио, будет имитировать голос Шелли.
Бристол почувствовал небольшую тошноту, но продолжил говорить:
— Саманта, — пробормотал он, затем громко повторил это имя вслух. — Мы снимем с ней дополнительные кадры, крупным планом. Дадим ей несколько реплик. Форман, ты напишешь, что она будет говорить по роли. Я намерен везде указать ее как кинозвезду, в одной из заглавных ролей — в титрах, афишах… Точно как Гэвин, который использует ее для своей косметики — САМАНТА! Все заглавными буквами, в конце — восклицательный знак. Это имя… вся реклама фильма… похищение… лучший шанс, который мог бы у нас быть… только идиот может не извлечь из него выгоду…
Никто не ответил, все глаза были устремлены на него.
— Ах, да, — продолжил он, на этот раз медленнее. — Я говорил с Тео Гэвином. Он собирается вложить порядочно бабок в общенациональную рекламную компанию, которая свяжет «Любовь, любовь» с его фирмой, если мы дадим Саманте заглавную роль…
Форман перестал слушать. Его мозг, наконец, начал очищаться: «Грейс. Это я, именно я, форсирую события. Это я надулся и предпочел поверить, что ты отвергла меня, в то время как на самом деле ты лишь просила меня о времени, об отсрочке, достаточной, чтобы это могло произойти между нами. Грейс не хотела отдавать себя на волю романтической фантазии, ведь фантазия — его товар, личный и профессиональный.»
— О'кей, — говорил Бристол, и голос его снова звучал решительно и энергично. — На два часа я заказал телефонный разговор с компанией. Утром, таким образом, мы можем заняться обустройством своих дел. Потом — обратно за работу. Хорошо, давайте еще раз решим, что нужно будет сделать. Пол, я хочу, чтобы ты…
Форман встал, пошел, пересек комнату.
— Что ты там опять надумал? — заорал Бристол ему в спину. — Я составил новый график съемок, примерный план. Нам нужно вместе с тобой обсудить его. Давай начнем работать.
Форман повернулся к нему.
— Нет, — сказал он. Я не знаю, что с тобой на самом деле, Харри. Но я точно знаю, что ты заснял бы труп Шелли и показал бы его на экране, если бы думал, что можешь таким образом раз и навсегда избавиться от него. Я обманывал сам себя, Харри. Хватит.
— Ладно, — сказал Бристол. — Я тебе не нравлюсь. Ты мне не нравишься тоже. Но чтобы работать с кем-то, не обязательно, чтобы он тебе нравился…
Форман открывал дверь, на пороге он оглянулся:
— Та Шелли, — сейчас он вслух говорил о ее образе, создавшимся у него еще давно, — бабочка. Она была бабочкой…
Тревожная тишина после его ухода. Потом Бристол, взрываясь:
— Он прав! Этот ублюдок прав насчет Шелли! Достань, сделай мне такой кадр, Мак. Одна из этих фантастических цветастых бабочек, которых здесь полно. Как будто она настойчиво ищет себе место, чтобы приземлиться. А когда она садится, мальчишка палкой вышибает из нее дух. Такую лабуду эти нью-йоркские интеллектуалы просто с крючком заглотят. Символизм! Бабочку показываем быстрыми, прыгающими контурами, ускоренная съемка, очень сюрреалистично. В конце — снимаем в обычном темпе, после этого камера дает продолжительный кадр: тело женщины, избитое и окровавленное, — на пляже, быстрый наплыв. Фантастика! Самая классная из моих идей! Мы пошлем картину на Нью-Йоркский кинофестиваль, заявим ее в Каннах, везде. Этому конца не будет, не будет никакого конца…
И он заплакал.
Глава 19
Форман забрался в свой красный «фольцваген» и поехал по Костере; добравшись до развилки, он свернул на дорогу в Мехико-Сити. Почти сразу за Пемексом он остановился, чтобы подвезти голосующего на дороге.