7 Автобиография Тимура//Тамерлан. М.: Гураш, 1992. С. 61.
Мифологизация родословной Акбара в изложении Абу-л Фазла для нас несомненна, но для современников ее достоверность, подкрепленная более ранними свидетельствами, и прежде всего жизнеописаниями великого Тимура, была достаточно высока, чтобы формировать определенную направленность восприятия личности самого Акбара. Но при этом Абу-л Фазл понимал, что рассказа о предках, даже самых достойных, недостаточно, чтобы подвести читателя к осознанию богоизбранности Акбара. И вновь он обращается к уже сложившимся в религиозной и эпической литературе схемам: рассказ о деяниях должен предваряться рассказом о детстве и чудесных проявлениях, отмеченных современниками. Учитывая, что рядом с Акбаром было достаточно много людей, знавших его с детства, можно сказать однозначно, что Абу-л Фазл не мог позволить себе прямую подтасовку фактов. Напротив, приступив к написанию книги, он бережно собрал все воспоминания очевидцев, испросив для этого у Акбара специальный указ. Конечно, в текст оказались включены лишь те из них, которые вписывались в задуманную Абу-л Фазлом канву, но при этом создавалась видимость определенной беспристрастности.
Итак, повествование должно было строиться по привычной для средневекового мышления схеме. А она требовала, чтобы за рассказом о предках следовал рассказ о чудесных событиях, предшествующих рождению главного героя. Так, о грядущем рождении Иисуса говорят пророчества Михея (Евангелие от Матфея, 2:6), Исайи ( Евангелие от Луки, 2:26—32), пророчества Даниила, Аггея, Захарии и др. Архангел Гавриил благовествует Марии о рождении у нее Сына (Евангелие от Луки, 1:26—38). А рождению Акбара предшествует пророчество, передаваемое из поколения в поколение, — чудесный сон Качули, в котором из его груди после семи звезд появилась восьмая, осветившая весь мир. Рассказ о сне Качули Абу-л Фазл повторяет дважды — в главе 1 и главе 15, стремясь подчеркнуть мысль о предопределенности рождения Акбара задолго до самого этого события. В христианских апокрифах, достаточно хорошо известных мусульманским богословам, Благовещение описано даже более эмоционально («Первоевангелие Иакова», «Книга о рождении блаженнейшей Марии и детстве Спасителя»). Момент благовещения имеется и в рассказе о рождении пророка Мухаммада: «...к матери его явился во сне дух и сказал: «Ты беременна сейчас господином нации. Когда ты родишь его, скажи: «Поручаю его под покровительство Всеединого, чтобы защищал его от злого умысла всех завистников. Потом назови его Мухаммадом» (Ибн Хишам. «ас-Сира ан-набавийа»). Но особую важность приобретает факт благовещения отцу. В «Евангелии от Матфея» ангел обращается не к Марии, а отцу Иисуса по роду человеческому Иосифу: «...Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (1:20-21). Этот же мотив — благовещение отцу о рождении великого
сына — открывает и повествование об Акбаре (Акбар-наме. Кн. 1, гл. 1). За два года до рождения Акбара, еще до брака с его матерью Хамидой Бану бегим, Хумаюн видит сон, в котором один из прославленных святых Ахмад-и Джам предсказывает ему рождение сына, «чье величие сиянием озарит чело и чей свет славы будет сверкать с висков». Он же говорит, что мальчика должны назвать Джалал-ад-дин Мухаммад Акбар. Это произошло в Лахоре 10 июля 1540 года.
Да, Абу-л Фазл сознательно создает параллели между своим рассказом об Акбаре, евангелиями, преданиями о пророке Мухаммаде. Но здесь Акбар — это воплощение справедливого государя, пришедшего для всех людей, независимо от их вероисповедания. Рассказ о пророчествах, связанных с рождением Акбара, также сознательно перекликался и со знаменитыми строками «Шахна-ме» — с пророчествами о рождении Фаридуна, которому суждено освободить Иран от злобного тирана Зохака8, или о рождении Кей-Хосрова, отомстившего за убитого отца Сиавуша и восстановившего попранную справедливость:
...И видит Пиран удивительный сон:
Как солнце, сияющий светоч зажжен.
На троне сидящий с мечом Сиавуш
Взывает: «Что дремлешь, о доблестный муж!
Ты сладкие грезы от глаз отгони
И мыслью проникни в грядущие дни.
День праздничный встанет и молод, и нов.
Сей ночью рождается шах Кей-Хосров»9.
Образы героев «Шахнаме», близкие ираноязычным народам Центральной Азии, были чужды индусам, составлявшим основное население Индии, но в рассказе о детстве Акбара они узнавали мотивы «Хариванши», повествующей о жизни Кришны, или сказаний о Раме, в котором воплотился Вишну. Калидаса в своей поэме «Род Рагху» возвышенно описывает чудесный сон, который увидели жены царя Дашаратхи перед рождением Рамы и его братьев10. Буддисты же вспоминали волшебное сновидение Майядевы, матери принца Сиддхартхи, будущего Будды, о белом слоне, вошедшем в ее лоно.