Ислам шах, после того как успокоил все волнения, возвратился в Агру, и почти сразу же его присутствие потребовалось в Пенджабе, и там шейх Алаи присоединился к царскому лагерю. Когда Ислам шах увидел шейха, сказал ему тихо: «Прошепчи мне на ухо, что ты раскаиваешься, няне буду тревожить тебя». Но шейх Алаи не захотел сделать так, и Ислам шах, чтобы не терять свой авторитет, приказал слуге наказать его хлыстом и нанести несколько ударов в его присутствии. Шейх Алаи только пришёл в себя с трудом после чумы, что несколько лет бушевала в Индии, у него на шее тяжело заживали глубокие раны. При нанесении ударов одна из ран открылась, и он, будучи без сознания, умер. Его тело бросили под ноги слона и отдали приказ, чтобы никто не смел хоронить его, как вдруг, к ужасу всего лагеря и царя, поверившего, что настал последний день, обрушился разрушительный циклон. Когда шторм утих, обнаружили тело Алаи, укрытое розами и другими цветами, и последовал более почтительный приказ — предать тело земле. Это произошло в 957 г.х. (1551 г.).
9 Бадауни посетил его в Сархинде, и услышал от Абдуллы Ниязи о раскаянии Мир Сайид Мухаммада перед смертью. Кроме всего прочего, Абдулла также рассказал ему, что после смерти Мир Сайида в Фарахе, хорошо известный в этом городе человек на землях, принадлежащих белуджам, провозгласил себя Христом; и он ещё добавил, что ему известно не менее 13 человек почтенного происхождения, которые также провозглашали себя Христом.
юЬ
Народ предсказал быстрый конец Ислам шаху и гибель его дома10. Махдум-ал-мулк после этого уже не был популярен.
Общие черты всех махдистских движений заключаются в том, что: 1) проповедники последующих дней были людьми образованными и с большими ораторскими способностями, что давало им власть над толпой; 2) махдисты занимали враждебную позицию по отношению к учёным людям, которые имели должность при Дворе. Ислам не имеет государственного духовенства; но мы найдём точную копию наших иерархических структур в улемах при Дворе, из которых назначались садры в провинции, мир адлы, муфтии и кази. В Дели и Агре группа учёных всегда состояла из ортодоксальных суннитов, считавших своим долгом поддерживать надёжных царей.
Насколько велико было их влияние, свидетельствует факт, что из всех мусульманских императоров только Акбару и, ВОЗМОЖНО, Ала-ад-дину Хилджи удалось усмирить их высокомерие.
Смерть шейха Алаи стала большим торжеством для улемов Двора, а результатом явилось ярое преследование всех приверженцев махдистов, что длилось вплоть до царствования Акбара. Оно утихло только на короткое время, когда возвращение Хумаюна и падение власти афганцев привели к жестокому политическому кризису, во время которого учёные впервые подумали о собственной безопасности, хорошо зная, что Хумаюн — убеждённый сторонник шиизма. Но когда Акбар твёрдо укрепился, а Двор в Агре после падения Байрам-хана, который был шиитом, опять наводнился хиндустанскими суннитами, преследование началось снова. Ненависть части Двора к шейх Мубараку достигла такой степени, что шейх Абд-ун-Наби и Махдум-ал-мулк представили императору дело следующим образом: поскольку Мубарак принадлежал к мах-дистам и поэтому был не только сам проклят, но привёл и других к проклятию, — его следует убить. Они даже добились приказа доставить Мубарака к императору. Тот мудро сбежал из Агры, оставив лишь немного мебели — для мести своих врагов. Скрываясь некоторое время, обратился за ходатайством к шейху Салиму Чишти из Фатехпур Сикри, но получил совет удалиться в Гуджарат. И обратился за помощью к молочному брату Акбара, великодушному Хан-и Азам Мирза Коке. Тому удалось -таки развеять сомнения императора, указав на пребывание шейха в ужасающей бедности и на тот факт, что, в отличие от его жадных обвинителей, Мубарак не использовал положения, дабы получить владения в собственность — и добился, наконец, защиты ему и его семье. Спустя время шейх Мубарак попросил предоставления земельного владения для своего сына Абу-л Файза, который уже обрёл литературную славу, хотя ему исполнилось только 20 лет, и ждал с сыном [приёма] у шейх Абд-ун-Наби. Но тот, из-за теологической надменности, выставил их из кабинета как людей,