— Совершенно верно, — впервые на лице адмирала появилась плотоядная улыбка, — а если строя не будет, то торпедная атака может оказаться весьма эффективной.
Свою ошибку противник заметил поздно, корабли соединения плотно взяли его в тиски, проводя атаку за атакой. Несколько попыток контратаковать закончились для него плачевно — точка перехода тут же оказывалась под контролем другой группы кораблей соединения, которая, не обращая внимания на оставшееся малочисленное охранение, принималось за уничтожение беззащитных кораблей. Избиение продолжалось около полутора часов, за это время коарвиане полностью потеряли около трехсот пятидесяти кораблей, что было равно примерно трети их сил. И хотя оставшиеся в строю тоже получили значительные повреждения, им все же удалось полностью завершить переход. Пока еще Бронт реализовывал полученное в самом начале тактическое преимущество, но с каждой минутой это становилось все сложнее. Наступило время, когда пришлось менять рисунок боя и переходить к классическим схемам, дальше все решала огневая мощь, а соединение Бронта теперь в этом плане примерно на четверть превосходило своего противника.
— Как там с прогнозом? — Повернулся адмирал к Лескову.
— Время до получения подавляющего преимущества восемь часов, — отозвался тот, — даже если остальные группы противника в ближайшие три часа выдвинутся им на выручку, шансов продержаться у них мало.
— Выручать их никто не будет, — уверенно произнес командующий, — основные их силы сейчас идут вслед за нашей штурмовой группой. Они уверенны, что вышли в тыл ударной группировки.
Прогноз оперативного отдела оказался неверен, вместо расчетных восьми противник продержался одиннадцать часов. Конечно, можно было разгромить его и раньше, но имея ощутимое преимущество в огневой мощи глупо ввязываться в свалку и нести неоправданные потери. Когда последние коарвианские корабли стали разваливаться на части Бронт облегченно вздохнул, свое первое сражение соединение провело удачно, по крайней мере упрекнуть его будет не в чем и даже неизбежные потери оказались значительно меньше расчетных. Меньше, но все же без потерь войн не бывает, полностью в горниле сражения сгорели шестьдесят два корабля и еще около двух сотен нуждались в серьезном ремонте. Вообще-то после того как главные силы врага бросились в погоню за штурмовой группой следовало вписать в потери еще четырнадцать кораблей во главе с "Дюпрелем", уж слишком мало шансов давал им противник.
Молодые пилоты психовали. Им конечно не раз говорили, что служба в штурмовой авиации не слишком насыщена боевыми стычками, и все-таки понять командование было невозможно. После того памятного вылета, когда всеми силами добивали мертвую станцию, их вообще не допускали до полетов. Такое впечатление, что все дружно забыли об их существовании. Да и после начала рейда, перед которым им долго и нудно напоминали необходимость неукоснительного выполнения приказа, приходилось принимать участие в каких-то малопонятных маневрах.
— Ну и попали мы со службой, — ворчал Джун, выбираясь из пилотского скафандра, — мне кто-нибудь может объяснить, что мы все-таки делаем?
Алексей промолчал, три часа назад он точно такой же вопрос задавал командиру крыла и тот не нашел ничего лучше как пояснить подчиненному, что приказы дают для исполнения, а не для обсуждения.
— Я знаю, для чего мы это делаем, — вдруг уверенно заявил Санчо.
Все прекратили разоблачаться и вопросительно уставились на знатока.
— Все очень просто, — продолжил тот, ничуть не смущаясь, — коарвиане увидят наши маневры и станут ломать головы, пытаясь понять для чего это делается. А так как они ничего не поймут, то головы себе обязательно сломают. Вот так будет одержана чистая победа.
Алексей чуть улыбнулся — шутник нашелся. Но шутка хоть и неказистая, а настроение из пике вытащила.
— Ты свою голову не сломай, — буркнул Джун, — а то все могут догадаться, чем ты думаешь на самом деле.
Однако Санчо парировал:
— Это не беда, а вот у некоторых, если исключить голову из процесса принятия решений, наоборот будет заметен явный прогресс в мыслительной деятельности.
Алексей запихнул свой скафандр в контейнер, сладко потянулся и, крякнув от предвкушения отдыха, заявил:
— Ладно мужики, кончай дуэль, пойдем лучше поедим…, пока еще есть чем.
А вот в этом все были полностью согласны с командиром.
Что было непонятно для рядовых пилотов, для посвященных имело вполне определенный смысл. Если противник следил за мобильной группой, а в этом никто не сомневался, то у него должно было сложиться впечатление, что флот ведет полномасштабное наступление большими силами. Непонятные маневры, которые пилоты отрабатывали после каждого перехода, с подозрением выполняя команды диспетчеров, на мониторе противника должны были выглядеть как развертывание передового охранения. Но транслируемая компьютером на монитор штурмовика картинка не содержала информации об имитаторах, и поэтому недоумение было вполне объяснимо.
Пока пилоты предавались унынию, Ким в оперативном блоке "Цедеша" анализировал данные разведки. Как и предполагалось, в системе был небольшой отряд коарвианских кораблей, но стоило только эскадрильи с "Бьефа" и "Надежды", поддержанных все теми же имитаторами двинуться в атаку, те предпочли быстро ретироваться через переход в свои тылы. Такое поведение в последнее время становилось нормой для противника. Когда-то он постоянно вел атакующие действия, и мог позволить себе бравировать стычками с превосходящими силами противника. Но теперь ситуация изменилась, бросаться в бой как раньше коарвиане не хотели.
Капитан авианосца полковник Гросс кивнул на дисплей:
— До базы остался последний переход, а противник даже не помышляет о сопротивлении. Неужели выдохлись?
Ким поджал губы, выражая сомнение — в академии ему посчастливилось поучаствовать в подготовке одного из разделов доклада по коарвианцам. Никто, конечно, не позволял ему знакомиться со всем содержимым, но куратор, вставляя его материалы в доклад, решил лишний раз удостовериться в правильности своих действий, и быстренько прокрутил всю информацию на экране. Ну, кто мог знать, что кому-то вполне хватит и этого. А сведения, содержащиеся в докладе, оказались довольно интересными. По выводам экспертов, боевая суммарная мощь флота коарвиан превосходила мощь всех флотов содружества примерно три к одному, и если бы не клановое соперничество, с которым пока не могло справиться их высшее командование, дни содружества были бы сочтены. Но такое положение долго просуществовать не могло, в конечном итоге коарвиане все равно придут к окончательному решению централизации власти и тогда они смогут воспользоваться имеющимся преимуществом в полной мере. Ким так и не понял, по каким критериям был рассчитан срок, но эксперты сходились во мнении, что относительно спокойной жизни содружеству отпущено не более пяти лет. Однако, не все так безнадежно, экономика содружества тоже быстро милитаризировалась, и к означенному выше сроку флот должен был удвоить свою численность, пополнившись новыми современными кораблями. Но только когда это еще будет, а пока действия противника выглядели очень и очень подозрительно:
— Нет, выдохнуться они не могли, но если разведка ничего страшного не обнаружит, мы будем вынуждены атаковать.
— Да, будем вынуждены, — согласился Гросс, — иначе для чего мы здесь?
Странно, но почему-то у Кима появилось твердое убеждение, что никакой атаки провести им не дадут, а вот проблем заставят хлебнуть в полной мере. Он опять внимательно присмотрелся к схем карте, за спиной четыре перехода, этот будет пятым. Отсечь от соединения их можно только через рокадную систему, которая в данный момент находилась под контролем — вроде ничего опасного. Но червячок сомнения шевелился внутри, казалось, что-то произошло непредвиденное и думать надо вовсе не об атаке.
Однако разведка не обнаружила скопления противника за переходом. По данным, продублированным в оперативный блок авианосца, в системе находилась только небольшая группа кораблей занятая непосредственной охраной производственной базы. Решение полковника Эхена в данной ситуации было очевидным — корабли стали выстраивать в цепочку перехода, и первыми в ней как всегда шли авианосцы.