— Да, боевой парень… — меж тем протянул я, продолжая разговор о племяннике, — будет интересно с ним повидаться. Я-то его совсем маленьким помню, а Маняшу кажется и вовсе еще в пеленках. А когда заходил вещи оставить, что-то их не видел. На реке что ли?
— Да куда там! Времена-то нынче другие… — покачала Алина головой, — Мишка с классом в поле с самого утра, страда-то уже вовсю началась — жара-то вон, какая стоит! А Маша наверное к тебе просто не вышла — очень боязлива стала после бомбежек этих. Да и без мужчины в доме мы уж третий год как живем… но ничего, ты на отца-то сильно похож, так что, думаю, привыкнет быстро.
Женщина посмотрела на высокое, нещадно палящее солнце, которое за время нашего разговора чуть сдвинулось и теперь заглядывало к нам под березы, прищурилась на него и с глубоким усталым вздохом добавила:
— Скоро к полудню… Марфуша сегодня дома, наверное, щей успела наварить. Так что, Коль, шел бы и ты домой… а поговорим после… как-нибудь, — сказав это, Алина затушила папиросу и, опираясь рукой о землю, попыталась подняться.
Я подхватился, от резкого движения ногу дернуло и я, не удержавшись, поморщился, но все же, умудрился встать быстрее собеседницы и подать ей руку. Впрочем, докторский взгляд, цепкий такой, отстраненный, я от невестки получил. Но, что хорошо, охать и ахать она не стала, а видно поняв прекрасно, что вырвалось у меня ненароком и слабость свою я сейчас обсуждать с ней не готов, заговорила совсем о другом:
— И еще… — немного неуверенно произнесла она, отряхивая халат, — там, у нас в доме, жиличка на постое, — при этих словах женщина едва заметно поджала губы, — подселили к нам еще до войны — дом-то большой, люди мы приличные, — очередной хмык получился совсем горьким, — да и рядом с райкомом, где она заправляет. Ты-то теперь в райотделе будешь, как я поняла, так что еще и по службе с ней видеться тебе придется. Так что, Коль, — она положила мне руку на грудь, как будто стараясь в чем-то убедить, и заглянула снизу вверх в глаза, — послушай меня, пожалуйста… не доверяй ей, ни при каких условиях. Дрянь баба… подлая, хотя и стелет мягко по началу.
И взгляд тот, что внимательно следил за моим, хорошо ли я услышал сказанное, был такой пронзительный, что голубой цвет его горячим льдом прожигал, казалось, насквозь. Что-то тут было не то. Но спросить я не успел, на улице, что упиралась в рощицу-парк и выходила на ту, вдоль которой тянулся монументальный фасад госпиталя, показалась колонна грузовиков.
— Все, иди, раненых везут, — резко бросила женщина мне и отступила, — увидимся еще! Не знаю когда… вечером вряд ли, но к утру, наверное, буду, — и побежала к госпиталю.
А грузовики, уже повернув, подъезжали к крыльцу.
Да, разговора у нас так и не получилось… но, я сюда не на один день приехал, так что поговорим еще.
Алина тем временем уже взметнулась по ступеням и, открыв тяжелую дверь, что-то кричала внутрь здания, а первый грузовик к тому моменту успел остановиться и из его кабины стал спускаться пожилой мужчина.
Так что и мне ничего не оставалось, как выбираться из рощи. Тяжело опираясь на трость, я похромал по едва видимой тропе. Раненое бедро мое что-то опять схватило и начало дергать. Неужели опять начинается? Или то резкое движение, когда я поднимался, потянуло свежие еще жгуты швов? Хоть бы не первое… не ко времени совсем…
Когда я вышел на проезжую часть, все четыре грузовика уже стояли, выстроившись вдоль длинного мраморного крыльца, а женщины в белых халатах сновали с носилками, перетаскивая раненых из первой машины в здание. Где в этом людском водовороте Алина, я не понял, но соваться туда сейчас смысла не имело — не до меня, да и не до разговоров ей сейчас было.
А у меня, чей и свои дела имеются. Я сюда не на побывку к родне прикатил, я теперь начальник уголовного отдела милиции слободы Бережково и прилегающих к ней окрестностей.
О как, был боевой командир Красной Армии, а теперь стал милиционером. Хотя, сейчас это обычная практика. По крайней мере, так мне сказал Алексей Сафронович, военком по нашему району в Ниженном, к которому я заявился после того, как был безоговорочно и окончательно комиссован. «— Не дело, — говорил майор суровым тоном, просматривая мои документы, — опытными боевыми кадрами раскидываться — не время сейчас!»
Да мне что? Мне — отлично! Потому что боялся я задней мыслью остаться совсем уж не у дел. Как смог с тростью ходить, так и на завод собирался идти — проситься хоть кем-то. А оно вон как вышло — послали меня теперь защищать покой Родины в тылу. На фронт, значит, уже — все, мне дорога закрыта, а тут вот — сгодился. Притом, не где-нибудь, а в городе моего детства, вернее в слободе, которая за неимением каких-то городков в округе, числилась за районный центр.