Простовойтов сделал паузу.
— У меня есть сестра, она тоже занимается ресторанным бизнесом, причем довольно давно. Правда, ресторан у нее с классической кухней, но это уже детали…
Чиновник снова остановился. Мне показалось, что Ростислав Викторович сам имеет непосредственное отношение к бизнесу сестры, но по понятной причине хочет остаться в тени. Ведь предпринимательская деятельность лиц, находящихся на государственной службе, мягко говоря, не приветствуется. Так что запинки и заминки Простовойтова в разговоре отнюдь не случайны.
— Так вот, я переговорил с сестрой, рассказал ей о новом проекте. А потом решил еще раз встретиться с этим Новостроевским. Офис его компании мне понравился, все серьезно и солидно: ресепшен, сотрудники, обстановка. Новостроевский принял меня в своем кабинете и рассказал о своем проекте. Оказалось, что ресторан в Балаково находится уже на завершающей стадии строительства, остались, по существу, только отделочные работы, и скоро он уже откроет свои двери для посетителей. Поразмыслил я и решил приобрести облигацию. Новостроевский объяснил, что деньги можно получить по первому требованию, то есть получается, что облигация является долговым обязательством. По ней можно получать проценты, а можно, как я уже сказал, продать ее, то есть выйти из проекта.
— Я правильно поняла, что Новостроевский предоставляет инвесторам право разорвать договор и получить свои деньги? — решила я уточнить.
— Да, Татьяна Александровна, совершенно верно. Однако, как я понял уже гораздо позднее, это условие было декларировано не просто так, а с умыслом. И сделано это было для того, чтобы окончательно убедить всех недоверчивых и сомневающихся в том, что в этом проекте все честно и открыто. Еще Новостроевский сказал, что тот инвестор, который оплачивает четвертую часть стоимости ресторана, приобретает в дальнейшем преимущество в плане последующего его выкупа.
— И вы решили воспользоваться этой возможностью, Ростислав Викторович? — спросила я.
— Да, решил. Мне показалось это привлекательным моментом, и я заплатил необходимую сумму, — ответил Простовойтов.
— А четверть стоимости ресторана — это сколько будет? — решила я уточнить.
Простовойтов тяжело вздохнул и ответил не сразу.
— Мне даже не хочется касаться этой темы, — наконец ответил мужчина.
«Все ясно, сумма, надо полагать, очень даже немаленькая, чтобы не сказать больше».
— Значит, вы говорите, что приобрели у Новостроевского облигацию, — сказала я.
— Да, именно так. Это именная облигация. И Новостроевский несколько раз даже выплатил по ней мне процент. Но вот потом начали происходить какие-то непонятные, странные вещи.
Простовойтов покачал головой.
— Какие же именно? — спросила я.
— Мало того что больше процентов я не увидел, так еще и офис компании закрылся, — с досадой проговорил мужчина.
— Вот как? — удивилась я.
— Да, вот так! И даже телефон свой Новостроевский на какое-то время отключил. Я с большим трудом смог до него дозвониться.
— И что же он сказал? Как он объяснил все это? — спросила я.
— Сказал, что какие-то форс-мажорные обстоятельства. Но что они вполне решаемы и что скоро все утрясется.
— Ну и как? На самом деле все утряслось? — продолжала я расспрашивать Простовойтова.
— Да если бы! Нет, что касается самого Новостроевского, так у него все сложилось так, что лучше и не придумаешь. Сами посудите: компания «Русская кухня» никуда не делась, она продолжает существовать, но проценты Новостроевский не выплачивает, хотя и не отказывается от своих обязательств. Дескать, все выплачу, но не сейчас. А потом, когда появится возможность. Да и сам он не прячется, однако в Тарасове его нет, ходят слухи, что он находится на Кипре.
— То есть получается, что этот Новостроевский находится вне досягаемости? — спросила я.
— Да, все так, все верно, — подтвердил Простовойтов.
— Но ведь кроме вас, Ростислав Викторович, наверняка есть и другие инвесторы? — продолжала я расспрашивать мужчину.
— Конечно, а как же! Естественно, я не один инвестор этого проекта, — ответил Простовойтов.