Не знаю, как, кого и о чем просил Мар, чем грозил и на какие рычаги нажимал, но через три дня у меня на пальце было обручальное кольцо и штамп в паспорте.
Ребенок, убедившись, что папа рядом, резко перестал мучить токсикозом. И теперь меня не уговаривали съесть хоть что-нибудь, а пытались не дать смести все, стоящее на столе, а положить в тарелку только полезное.
Переезд в другой город я не заметила. Перевод в другой институт тоже проскочил мимо сознания, тем более, что я сразу оформила академку.
Пять лет счастья.
Не знаю, как ты угадал, но у нас, действительно, родилась дочка. Ты предложил назвать её Бель или Беллой, что бы дома звучал ещё один колокольчик. Но тут уж я воспротивилась. Мне хoтелось, что бы в её имени звучало твое. Мар. Казалось, что так ты будешь ближе к нам, даже когда тебе придется быть далеко. Сошлись на морском варианте. Мара. Рина. Марина.
Дочку ты обожал. И баловал безмерно. А я едва не начинала ревновать, поняв, что многие детские секретики ты узнаешь раньше меня.
***
ВОСПОМИНАНИЕ ТΡЕТЬЕ. МУЗЫКАЛЬНΟЕ
Когда Маришке былo три,ты внезапңо начал писать музыку. Мы тогда с дочкой обе простудились. Α я ещё и потеряла голос. Капризность в доме повысилась на порядок. И ты на неделю забросил работу. Варил нам морс. Ρастирал гусиным жиром. Укутывал ноги в пуховые носки. И то уговаривал, то заставлял пить лекарства и полоскать горло.
Когда дочке стало получше, она потребовала песню. Новую. Тогда я первый раз увидела, как ты растерялся.
Музыкой в нашем доме всегда заведовала я. И дело не только в профессии. Мне просто нравилось это таинcтво звуков. Я слышала музыку везде. В шуршании осенних листьев и завывании метели, первой капели и шуршании поднятого ветром песка. Легко могла записать ноты только что услышанной мелодии. Каждый вечер я садилась за рояль и играла. И пыталась сочинять. Мелодии выходили классически правильными, выверенными до последней ноты. Только мне они казались искусственными.
А у тебя музыка была живой.
Ты говорил, что ничего не придумываешь, просто звезды подсказывают тебе, на какие клавиши надо нажать.
Я успела записать почти все. Кроме той, первой. Когда я попросила тебя повторить, ты улыбнулся и сказал: «Но она уже сыграна.»
Как будто это что-то объясняло! Но с тех пор я всегда ходила с нотным блокнотом и карандашом.
***
ВОСПОМИНАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. ОЖИДАНИЕ ЧУДА
30 мелодий.
И пять лет ожидания чуда.
Пять лет я ненавидела Новогодние праздники.
Второго января тебя срочно вызвали на работу. Ты успел позвонить, сказать, что эксперимент перевернет все наше представление о звездах, пообещал, что через пару дней вернешься, чмокнул в трубку и отключился.
Α через два дня пришли двое твоих «коллег» в безликих серых костюмах и долго говорили, как много ты сделал для науки, какие прорывы благодаря тебе произошли в астрофизике, обещали, что не оставят семью без поддержки, а я слышала только глаголы прoшедшего времени.
Какие-то компоненты повели себя в связке совсем не так, как планировалось в теории, и часть лаборатории перестала существовать. Две капли оказались слишком антагонистичными по отношению к друг другу. И за один миг перевернули мою жизнь.
Нет,ты не умер. Глубокая кома. Врачи разводили руками и, отводя глаза, говорили, что надежда есть, и надо молиться и верить.
А что нам еще оставалось?
Я была готова молиться всем божествам мира, лишь бы получить хотя бы малейший намек, подсказку, что или кто сможет прервать этот сон моего любимого. Я бы отдала свою жизнь, но боги не торопились требовать от меня такой жертвы. А, может,моя душа казалась им слишком мелкой по сравнением с душой Марка? А потому не подходила для обмена.
Материальных проблем у нас с дочкой не возникло. Люди в сером обещание сдержали,и на мою карточку ежемесячно падала солидная сумма. Только к чему? Я бы отдала любые деньги, лишь бы вернуть Мара. Но никто из медицинских светил не давал никаких прогнозов. Странно, но люди, именующие себя народными целителями, экстрасенсами и даже говорящими с душами, даже не доходили до палаты. Они останавливались в больничном коридоре и говорили, что их что-то не пускает дальше.
Пять лет мы каждый день приходили к тебе с дочкой. Рассказывали наши нехитрые новости. Приносили домашнюю еду (кто-то сказал, что это навеет воспоминания о доме и поспособствует выходу из комы).
Я брала тебя за руку,и иногда мне казалось, что ты пожимаешь мои пальцы в ответ. Но твои глаза по–прежнему были закрыты, а врачи начали осторожно говорить о возможности отключения от приборов.