— Да. А что искать?
— Понятия не имею. Но у каждого есть скелет в шкафу.
Норкотт взглянул на список автомашин.
— Арендуйте в Лионе «Рено-8», точно такой же, как у мадам Левен. Нам нужна оперативная машина, похожая на левеновскую, а его «Ситроен-21» слишком приметен. Пусть Зибель приготовит копии номеров машин Левена.
Шовель развернул номер газеты «Вельт», служившей шифром в переписке. Слово «рено» он не нашел, поэтому закодировал его по буквам:
«Господа, меня заинтересовали изделия, значащиеся в вашем каталоге под номерами 3, 4–1, 4–9, 1–9, 1–1, 2–5 и т. д.». Уточнив сроки поставок, он уверил «дирекцию фирмы» в своем совершеннейшем почтении.
Тем временем Норкотт исследовал квартиру.
— Закончили? Идите сюда.
Он отвинтил заслонку старинного газового нагревателя: в образовавшемся пространстве вполне умещался чемоданчик.
— Будете пользоваться этим укрытием. Покажете его Ромоло. Кстати, вы говорите по-итальянски? Жаль. Не беспокойтесь, он поймет все, что надо. У этого парня удивительная природная смекалка… Пойдемте поужинаем.
— В городе?! Я полагал, нам не следует показываться вместе…
Норкотт поставил на место заслонку и стянул перчатки.
— Вы директор рекламного агентства и можете появляться всюду, за исключением мест, где ваше присутствие вызовет недоумение. А у меня всегда в запасе подходящая тема для статьи…
Они молча прошли несколько кварталов. Фасады старинных домов с двойными окнами, утопленными в толще стен, производили впечатление надежности. За ними стояли века нелегкого труда, упрямой бюргерской независимости, отвергавшей феодальную опеку.
На площади Катедраль они остановились. Посреди вздымался собор из розового песчаника. «Человек, подними голову! То, что ты ищешь, не обретешь, ползая по земле», — было начертано над входом.
Норкотт показал на эльзасский дом с островерхой крышей, почерневшей голубятней и резными балками. «Хауз Каммерцель» — «Торговый дом».
— У этого сыроторговца был отменный вкус. Мы всегда говорим об искусстве мастера. Но ведь есть и искусство заказчика. Право слово, жаль, что на новый Ренессанс не приходится рассчитывать…
На втором этаже «Каммерцеля» в ресторанном зале плавал аромат соусов.
— Что вы скажете, Ален, о консоме на закуску и петухе в вине по-эльзасски?
— Я и не знал, что вас интересует кухня.
— Просто я отличаю потребность в пище от наслаждения ею. Нюанс.
— В вас открываются все новые черты, Норкотт. Хотя до конца вас разгадать, очевидно, невозможно. К примеру, я так и не понял, состоите ли в штутгартской фирме…
Англичанин прислушался к разговорам за дальними столиками, оценивая акустику, и развернул салфетку.
— Нет, я не состою членом этого клуба. Он слишком уязвим. Сейчас это дом со стеклянными стенами. После войны оставшиеся не у дел агенты создали несколько частных контор, продавая информацию тому, кто лучше заплатит. Но теперь, когда экономика теснейшим образом сплетена с национальными интересами, экономический шпионаж полностью попал под контроль государства. Некоторые американские химические и нефтяные картели завели свои разведывательные службы лет за двадцать до того, как Вашингтон придумал Управление стратегических служб. Когда с появлением ЦРУ потребовалась централизация всех усилий в области разведки, бизнесмены сочли это посягательством на их любимый принцип свободного предпринимательства. Последовало кровавое сведение счетов между частными и федеральными агентами. Драка велась в Европе, в Южной Америке, на Ближнем Востоке. И концерны поняли, что им не совладать. Теперь они стараются внедрять своих людей в правительственные разведслужбы и делают это успешно. Западная Германия — особый случай. Расчленение на полуавтономные «земли» во многом парализует работу полиции. Здесь полно «перемещенных лиц», которые ведут свою игру, — достаточно назвать вам хорватских усташей. Подобная среда притягивает секретные службы точно так же, как Швейцария притягивает деньги. Хеннеке довольно ловко удит свою рыбу в этой мутной воде. Но время работает против него. В один прекрасный день федеральное правительство начнет расчищать джунгли, и Западная Германия перестанет быть заповедным полем для шпионажа.
Шовель кивнул.
— Я это предчувствовал. Вот почему мне хотелось добиться независимого положения.
Консоме было чудесным.