— Н-да, недаром именно англичанин написал книгу под названием «Об убийстве как об одном из изящных искусств», — с восхищением сказал Шовель.
— Но это ваш Наполеон заметил: «В любви и на войне все дозволено». Вопросы есть?
— Нет.
— Тогда уберите снаряжение в тайник.
— Но мне очень хочется посмотреть вашу снасть. — Шовель осторожно отвинтил тюбик с «тигриным пометом» и понюхал. — Впечатляет. Но, честно сказать, и огорчает тоже. Я думал, настоящее дело непохоже на кино. Выходит, я ошибался…
— Дорогой Ален. Я ведь не привез стреляющих авторучек из амуниции Джеймса Бонда. Все это коммерческая продукция, чуть-чуть приспособленная для удобства пользования. Любой человек может довести радиус действия этих «томми» до восьми километров, достаточно вмонтировать туда тонкие кристаллы и мощные микробатарейки.
— Вы инженер?
— Ничего похожего. Я просто секретный агент, желающий выжить. — Он улыбнулся. — Но война вытащила меня из Оксфорда, я собирался стать археологом.
Ромоло одну за другой без шелеста отодвигал ветви бирючины. Присев на корточки в сырой траве, Шовель дышал сквозь колпак. Ночная щетина цеплялась за тонкую материю. Скрытое лицо создавало иллюзию безопасности.
Стоп. Ромоло перевалил через ограду и знаком позвал Шовеля. Луна едва проглядывала сквозь клубы облаков. Дом приближался пока еще бесформенной белесой массой. Шовель наткнулся на руку итальянца. Стоп.
Дверь на кухню открыта. Шовель присел на пороге и сменил мокрые тапочки на сухие, лежавшие за пазухой. Лучик Ромоло высветил линолеум, он пах энкаустиком. Пауза. Темнота. Время тянулось бесконечно, пока глаза не начали различать предметы. Ага, вот дверь в комнату. Спокойно. Дверь подалась без скрипа.
В комнате Мартина было прохладно. Напротив открытого окна стояла кровать, на подушке отчетливо темнела голова. Шовель сделал шаг, еще шаг, вынул из кармана цилиндр, вытянул руку и утопил кнопку. Легкое шипение. Два — три вздоха спящего человека. Шовель затаил дыхание. Все.
Быстро подойдя к окну, он прочистил легкие. Уличный фонарь отбрасывал во дворе длинные тени голых деревьев.
Ромоло обвел фонариком предметы в комнате. Стол с выдвижными ящиками. Все три забиты обрывками проволоки и деталями радиоприемников — остатки детских увлечений. На ночном столике фотоснимок девушки, раскрашенный в художественном ателье провинциального фотографа. В массивном платяном шкафу аккуратно сложено белье. Ага, внизу ящик с бумагами. Накладные, рекламные проспекты, конверты…
Вот! Адрес Мартина Груффе отпечатан на машинке, а внутри письмо Левена, фотографии обнаженной Лилианы. Он торопливо сунул его в карман, и тут же сердце отчаянно забилось — наверху раздался скрип. В луче появилась рука Ромоло, делающая успокаивающий жест, потом свет погас. Шовель почувствовал, как противная изжога поднимается по пищеводу к горлу. Теперь уже ничего нельзя поделать, как в самолете, у которого отказал мотор… Ромоло потянул его за дверь.
Прильнув ухом, Шовель уловил шаркающие шаги, потом звон стакана и шум воды из крана. Шаги приблизились, дверь приоткрылась. Из груди рвалось: нет, нет, нет!
— Явился, полуночник, — пробормотал голос совсем рядом, за тонкими досками двери.
Шаги удалились. Шовеля охватила, неудержимая зевота. Он сунул руку под колпак и прикрыл рот. Ромоло успокаивающе сжал ему локоть.
Путь назад был проделан с прежней осторожностью. Но только перевалив через ограду, Шовель сумел перевести дух. Все в порядке. Не надо обшаривать таверну. Дело сделано. Сделано? Но это ведь только начало. Что прикажет дальше Норкотт?
Впрочем, его это занимало меньше, чем мысли о Микки. В этот час она объясняется с хозяйкой. А потом? Вернется на мансарду и поставит квинтет Дворжака?
Шовель машинально переложил письмо в руку Ромоло. Тот осторожно потянул его за колпак. Вот дьявольщина! Он и забыл о нем…
Англичанин сложил туринскую «Стампу» и побарабанил пальцами по столу. Рассказ Шовеля, похоже, удовлетворил его.
— Так. Когда обычно возвращается Мартин Груффе?
— Около десяти. Четыре раза в неделю он встает на рассвете и ездит за провизией на рынок.
— Прекрасно. Пока вы ходили в универмаг, я позвонил Фрошу и попросил прислать нам профессионального убийцу с фигурой, похожей на левеновскую. Вы проконтролируете завтра его прибытие, поезд тринадцать тридцать из Киля. На нем будет темно-зеленый плащ; он оставит коричневый чемодан в камере хранения и остановится в отеле «Бристоль» — скромное заведение на вокзальной площади. В семнадцать часов у него контакт с вами в ботаническом саду возле обсерватории. Ваш пароль: «Французская логика…» Отзыв: «…только не сегодня».