Она стала для человечества лишь первым примером внеземного искусственного формирования планет.
Марс, похоже, являл собою пример подобного же усилия долбрианцев. Однако развитие его - в отличие от Долбри - застряло где-то на полпути. Биосфера не прижилась, атмосферный слой стал тоньше, а вода частично замерзла, а частично испарилась.
Судя по всему, древние долбрианцы вымерли, находясь в зените расцвета своей цивилизации, и никто не знал, почему с ними случилась такая глобальная катастрофа.
- Вы плохо себя чувствуете, сэр?
До Дмитрия дошло, что он оборвал фразу на середине.
- Нет-нет. Со мной все в порядке. Я просто думаю, Амброуз. Я хотел сказать, что долбрианцы достигли в своем развитии величайших высот - по сравнению с нами их можно считать богами - и все же уничтожили себя. Тогда что уж о нас говорить? Какие у нас шансы на то, чтобы выжить?
- Вам известен ответ на этот вопрос, сэр?
Дмитрий горько улыбнулся.
- Видимо, в природе мыслящих животных заложена установка творить Зло. Именно Зло в конечном счете и уничтожит нас.
Амброуз непонимающе уставился на него.
- Тебе следует осознать это, Амброуз, - сказал Дмитрий. - Мы пробираемся через творимое нами Зло каждый день. Впрочем, ты, может быть, и нет, а я-то уж точно. Сто шестьдесят лет коллективного Зла человечества .вот что я такое.
- Вам виднее, сэр.
- В один прекрасный день тебе, возможно, придется не согласиться со мной, Амброуз. - Дмитрий присел на корточки и вытащил из грязи зеленый спутанный пучок "демонической травы". Она неохотно вырвалась из почвы и потянула за собой частично разложившиеся кусочки камня и с десяток насекомых-симбиотов, которые поддерживали ее простейшую экосистему. Дмитрий раскрошил пучок пальцами, давя крошечных белых насекомых.
- Что бы ты предпринял, если бы я попытался убить себя?.
По лицу Амброуза пробежала болезненная тень.
- Сэр...
- Думаю, у тебя были бы кое-какие проблемы. Тебе пришлось бы наплевать на свое программирование и воспользоваться остатком твоего мозга, чтобы найти надлежащий выход.
- Не надо так говорить, сэр. - Амброуз с трудом ворочал языком. Дмитрий отряхнул с пальцев травинки.
- Не волнуйся. Я слишком хорошо знаю, какой бардак начнется в Конфедерации после моей смерти. Я не позволю себе умереть.
"А если и позволю, то лишь после того, как буду полностью убежден в том, что мой возможный преемник не хуже меня", - подумал он.
Выражение боли исчезло из глаз Амброуза.
- Меня многие считают монстром, - продолжал Дмитрий, - и в первую очередь я сам. Но все же у меня остался кусочек души.
Амброуз вернулся в свое обычное, спокойно-настороженное состояние.
- Да, сэр, - кивнул он.
Дмитрий поднялся с корточек, чувствуя, как хрустнули коленные суставы.
- Помни, что ты должен служить моему преемнику так же хорошо, как служишь мне, Амброуз. Ты меня переживешь. - Возможно, сэр.
Дмитрий вздохнул и, повернувшись, двинулся назад к аэрокару. Сегодня он уже достаточно насмотрелся на Лицо.
- Ты помнишь Хелен, Амброуз?
- Нет, сэр.
- Конечно, не помнишь. Ведь это для тебя несущественно. Ты не запоминаешь того, что для тебя несущественно, верно?
- Да, сэр.
- Впрочем, ты мог ее и не знать. Я имел с ней дело лет пятнадцать назад, а вскоре мне придется иметь дело с ее близнецами.
- Сэр?
Они подошли к аэрокару, и Дмитрий устало оперся на капот двигателя. "Нужно было все же надеть респиратор".
- Эскалация Зла, Амброуз. Грехи отцов и все такое... - Дмитрий умолк и перевел дыхание. Через пару секунд тело его сотряслось от приступа болезненного сухого кашля, голова закружилась, а на глазах выступили слезы.
Амброуз мгновенно подскочил к хозяину.
- Назад! - отмахнулся тот от телохранителя тростью. - Со мной все в порядке! Никаких докторов на этой неделе. Они просто заменят еще один орган.
- Вы уверены, сэр?
Дмитрий кивнул, борясь с головокружением, потом скользнул в открытую дверцу аэрокара. Амброуз занял место водителя. Дверь летательного аппарата с шипением закрылась; и через полминуты, когда давление в салоне восстановилось, Олманов почувствовал себя немного лучше.
Он выглянул в окно, еще раз взглянул на Лицо и подумал, что, возможно, видит Его в последний раз.
Оставалось только надеяться, что врачи сумеют продлить ему жизнь настолько, чтобы он смог найти подходящего преемника.
Жить дольше Дмитрий, собственно говоря, и не хотел. Он и без того прожил уже слишком долго.
Он видел расцвет и закат Земного Союза и насильственную депортацию людей с Земли. Он был свидетелем появления первых звездолетов с тахоприводами и последующего рывка человечества в Глубокий Космос. Со времени его рождения люди основали колонии на множестве инопланетных миров. В течение его жизни марсианскую атмосферу сделали пригодной для дыхания, и большинство землян устремилось к звездам.
Слишком много важнейших исторических событий для жизни одного человека.
Он являлся главой Земного Исполнительного Комитета, которому подчинялись секретная полиция, армия и силы специального назначения Конфедерации, состоящей из восьмидесяти трех планет. Дмитрий Олманов и ЗИК олицетворяли собой единственную централизованную власть над всеми этими восьмьюдесятью тремя планетами. Восьмьюдесятью тремя независимыми правительствами, которые с радостью разорвали бы Конфедерацию на кусочки, если бы не дипломатическая политика ЗИК, удерживающая, подобно тонкому слою клея, этот политический союз от распада.
- Отправляемся, Амброуз. У нас совещание. - Аппарат взмыл в воздух, и Дмитрий добавил: - Когда-нибудь я из-за тебя опоздаю на свои собственные похороны.
На довольно приличном расстоянии от взлетевшего аэрокара Олманова, в марсианском горном образовании - которое могло быть еще одним долбрианским артефактом или просто выветренным гребнем горы - одинокая фигура опустила бинокль. Человек знал, что подвергнул себя большому риску, настолько приблизившись к Дмитрию, которого сопровождало существо по имени Амброуз. Фактически он только сейчас вспомнил, сколь велик был риск. Он почти забыл о прирученном голeме[Голем - искусственное существо, которое, согласно легенде, создал по человеческому подобию пражский раввин в конце XVI начале XVII вв. (Прим, псрсв.) ] Дмитрия.