Сластолюбцу не довольно будет одной жены.
И монаху в унынии недостаточно будет одной келлии[193].
Против помысла, который настойчиво внушает поискать другую келью и переселиться куда-нибудь, поскольку прежнее жилище становится ненавистным из-за сырости, от которой приключаются всевозможные болезни[194].
Неоднократно Евагрий говорит об этом искушении «изменить»[195] хоть что-нибудь, и можно легко понять, почему оно столь хорошо было знакомо анахоретам. Живя из года в год в четырёх стенах своей келлии, пустынник начинает страдать просто оттого, что лишён множества мелких развлечений, которые наполняют собой жизнь человека «в миру»[196], не позволяя ему тем самым увидеть, насколько он тоже бывает подвержен этому непостоянству.
«Сидеть» (в своей келье) – было настолько типичным для монаха, что на Западе в средние века это выражение означало просто «быть монахом».
Физические скитания зримое выражение блуждания помыслов – главное зло, которое наносит страшный вред духовной жизни. Именно поэтому анахорету надлежит «закрепить» тело своё в келлии, а помыслы – в памятовании о Боге. В этом и состоит stabilitas loci, которая занимает столь важное место в духовном учении Венедикта Нурсийского.
В зависимости от обстоятельств унывающий каждый раз находит новые предлоги покинуть своё жилище, и, конечно, доводы пустынника будут существенно отличаться от доводов того, кто живёт в миру. Все они действительно выглядят убедительными и совершенно оправданными, но кажутся таковыми только тому, кто в данный момент сам одержим унынием.
Желая оправдать эту потребность в перемене мест, можно найти и достаточно веские основания: сырость келлии или рассуждение о том, что угождение Господу не зависит от места, и что поклоняться Ему можно везде[197].
Ну кто поспорит? Однако разве не в поиске нерассеянного служения Богу вдали от мирской суеты наш отшельник однажды бежал в пустыню? Впрочем, Евагрий и не возражает, в этом отношении он гораздо снисходительнее, чем многие другие отцы. Мимоходом он указывает и на более серьёзные причины: например, когда келлия кажется слишком легкодоступной и уже не обеспечивает надлежащего уединения. В этом случае, действительно, не следует быть излишне привязанным к этому месту[198], решение и дальше оставаться в ней может оказаться проявлением тщеславия[199].
В случае сомнения лучше испросить совета, как это однажды сделал Палладий, которому уныние доставляло немало бед:
Однажды я шёл к духовному отцу Келлии Макарию Александрийскому, удручённый унынием, и говорю ему: «Отче что мне делать, ибо я осаждаем помыслами, которые мне внушают: ты ничего не делаешь! Уходи прочь!» И авва ответил: «Скажи им, я остаюсь в этих стенах ради Христа!» [200]
Подобные сомнения относительно собственного призвания и смысла аскетического жития мы встретим ещё не раз. Палладий стойко противостоял им в течение некоторого времени. Однако после смерти Евагрия он оставил пустынножительство, так как ввиду состояния его здоровья врачи посоветовали поменять климат (вероятно, он страдал болезнью селезёнки или желудка[201]). Однако затем, в годы его беспокойного епископского служения и изгнания в Египет, он уже никогда не жаловался на слабое здоровье…
Палладий был хорошо знаком с учением Евагрия и знал, что озабоченность состоянием своего физического здоровья нередко происходит именно от уныния:
Против помысла уныния, которое внушает мысль о долгой старости, немощи рук, неспособных уже трудиться, будущем голоде и болезнях, скорбных тяготах бедности, которые могут убить наше тело[202].
Против души, которая по причине телесных недугов уступает под натиском уныния… [203]
Этот страх болезни блестяще описан в «Слове о духовном делании», в главе, посвящённой чревоугодию[204]: желудок, печень, селезёнка, водянка, продолжительные болезни, недостаток необходимых вещей, отсутствие врачей проходят перед внутренним взором анахорета.
Этот страх отчасти оправдан: действительно, в пустыне чаще всего не хватает и самого необходимого. Но для монаха недуг – это удобный случай принести хвалу Богу за все перенесённые мучения, а также научиться с терпением относиться к братьям, которые за ним ухаживают; именно этому стараются воспрепятствовать бесы[205], внушая ему тревогу и предрекая ему в час уныния всевозможные прочие недуги.
193
De Octo Spiritibus Muliliae 13. Цит. по кн.: Творения преподобного отца нашего Нила Синайского. М., 2000. С. 129.