Воздержимся от поспешных суждений о причинах этого явления. Они были всегда, но именно сегодня стали играть определяющую роль. Когда мы наблюдаем энтузиазм некоторых учёных, которые в поисках новой «единицы» или «величины» обращаются к имперсоналистичным культам религий Азии, в сущности, к современным формам «гнозиса» (этого первого и, несомненно, последнего врага Церкви), возникает вопрос: а может, это обезличение – итог того процесса, который начался ещё давно, с отделения естествознания от богословия, с обособления внеличностного космического «гнозиса», замкнутого в самом себе, от «богопознания», которое уже не могло его включать в себя? В эпоху Возрождения это разделение было сугубо прагматическим и было направлено исключительно на защиту свободы познания. Для индивидуума оно обернулась утратой чувства присутствия в мире Абсолюта, который один только даёт меру твоего собственного «я», а также утратой предчувствия единства, не просто некоего всемирного слияния обособленных и одиноких всех и вся, а единства без смешения «я» в созерцании другого «Ты»[55]. Но вернёмся к нашим отцам-пустынникам!
У древних авторов обострённое ощущение личностного характера зла было свидетельством непосредственного осознания ими собственного человеческого достоинства, свободы, личной ответственности по отношению к жизни. Зло воспринимается ими прежде всего как чужеродная сила, пришедшая извне, которая втайне пытается внедриться в незаполненные пустоты человеческой личности. Как только ему позволяется свободно войти в душу, оно способно отвратить от Бога и увести в сторону от главной цели.
Каждый перед принятием крещения в присутствии свидетелей отрекается от Сатаны, умирает и воскресает вместе с Христом, это означает, что в нём уже нет такого «пространства», на которое зло могло бы предъявить свои права. В распоряжении Лукавого остаются только его «естественные» сообщники: наследственность, среда, дурные привычки, слабоволие человека и др. Неправильно думать, как объясняет Евагрий, будто бесы знают тайны нашего сердца. Лишь Сотворивший его воистину есть «Сердцеведец, один «сведый ум человечь»… Но по произносимому слову и движениям телесным познают демоны многие сердечные движения»[56]. Тем не менее, за человеком всегда остаётся свобода отвергнуть искушение или поддаться ему[57].
Таким образом, все усилия христианина, в особенности аскета-подвижника, устремлены на то, чтобы уничтожить этих союзников, отвергнуть притязания зла, в «праве на град», очистить сердце и хранить его в чистоте: «Не давайте места диаволу!»[58] Необыкновенно живое учение отцов-пустынников о бесах, в сущности, есть не что иное, как подлинное выражение их богатого и многообразного внутреннего опыта.
Нет ничего удивительного в том, что Евагрий, прибегая к неиссякаемому кладезю духовного опыта, закладывает самые основы психологии личности как особой области знания, – свойственные ему тонкость восприятия и острота ума не могут не вызывать восхищения. Его демонология по сути своей глубоко оптимистична и не имеет ничего общего с суеверным средневековым страхом перед нечистой силой (весьма далёким, впрочем, от самой сущности христианства):
Об этом змее прямо бегущем» [59] , что вас осаждает, вы не должны даже и думать; не принимайте его всерьёз и не бойтесь его. Ибо это беглый раб, который скверно жил и теперь скрывается от господина своего. Не уступайте ему до самой смерти! Господь наш дал вам власть «наступать на змей и скорпионов» [60] , а вы боитесь демонов только оттого, что они свистят? Змей только и может, что пугать [61] .
Истории монахов изобилуют красочными эпизодами, в которых отцы-пустынники не поддаются бесовским козням или просто смеются над ними. Такова история, которую передаёт нам Евагрий:
Ещё на одного святого, безмолвствовавшего в пустыне и усердно молившегося, бесы в течение двух недель наступали таким образом: они играли им, как мячиком, бросая в воздух и ловя на подставленную тростниковую циновку. Однако так и не смогли низвести ум его долу от пламенной молитвы [62] . При появлении бесов единственно приличествует холодное презрение [63] .
55
О взглядах Евагрия на этот предмет см. G. BUNGE. Mysterium Unitatis. Der Gedanke der Einheit von Schopfer und Geschopf in der evagrianischen Mystik II Freiburger Zeitschr. fur Phil, und Theol. 1989.l 36. P. 449–469.
56
Иов 7:20; Mal. cog. 27. Цит. по кн.: Творения преподобного отца нашего Нила Синайского. М., 2000. С. 179.