Останавливается напротив окна. Ее заливают слезы.
БЕНАЗИР (обращается к звездам). Вас, светила небесные, мириады. Услышьте бедную девушку, унесите меня из этого каземата на дальнюю светлую орбиту. Мои родители ограниченные люди. Они считают, что смирение, жизнь с нелюбом, обеспечат мне место в раю.
В комнату Беназир бесшумно, словно тень, пробирается ее мать. Рагад прислушивается к причитаниям дочери, обнимает ее, не удерживается от напутствий.
РАГАД. Разве вечная жизнь в раю не ценнее недолгой жизни на этом свете? Тут разврат, жестокость, угнетение. Здесь ты пребываешь мгновения, а там будешь находиться нескончаемое количество сладких дней и лет. Неужели не видишь выгоды в том, чтобы не нарушать наших семейных устоев?
БЕНАЗИР (продолжает рыдать). А мне хочется и здесь счастья! Джону тоже хочется счастья! И наше стремление к немедленному счастью так велико, что всякие преграды воспринимаем как насилие. Для нас ничего нет ценнее, как это наше бытие, наша любовь! Мой рай – в сиянии глаз Джона! Моя вечность – в его поцелуях, в наших будущих детях!
РАГАД. Меня тоже отдали замуж за нелюбимого. Обычай велит подчиняться воле родителей. И я живу по его законам. Я раба своего мужа, а он – мой господин. Твой отец часто изменяет мне, избивает меня. Но я покорно терплю все. Саддам, слава Аллаху, не такой мужчина. Тебе будет с ним хорошо. Но ты обязана помнить, что за измену муж имеет право наказывать жену вплоть до лишения жизни. В Коране так и сказано: «Изменила жена – убей ее».
БЕНАЗИР. А ты поверишь? За один поцелуй с Джоном я готова пойти на смерть. И у Джона такое же неостановимое чувство… Сейчас смотрю на звезды – и свет их льется в сердце, наполняя любовью. Этот свет мне дарит Джон. Я чувствую сверхъестественную силу – силу Счастья!
РАГАД (утирает дочери слезы). На смену душевной буре всегда приходит покой. Ложись спать – и к утру утихнет твоя боль.
БЕНАЗИР. Не пытайся уговорить. Чувство любви, в котором хоть и сквозь слезы блаженствует мое сердце, сильнее всяких слов, сильнее всяких законов и всяких религий… Я не буду спать. Я буду читать стихи, петь, играть на скрипке!
Берет в руки инструмент. Звучит трогательная, полная драматизма мелодия… А чуть забрезжил рассвет – из окна льется песня.
БЕНАЗИР.
Милый мой, унеси меня в космос!
На звезду под названием Счастье.
На Земле нет влюбленному света.
На Земле нет влюбленному воли.
На Земле нет влюбленному жизни.
Вместо воли – холодный застенок.
Вместо счастья – беда и слеза,
Вместо света – затмение разума…
Милый мой, унеси меня в космос!
* * *
Лязгают засовы. Открывается дверь. В помещение гауптвахты заходит Рональд с солдатами.
РОНАЛЬД (обращается к Джону). Встать!.. Смирно!
Буонарроти выполняет команду.
РОНАЛЬД. Как ты, Буонарроти, назовешь человека, который питается червями?
ДЖОН (нерешительно). Идиотом и дикарем.
Солдаты, словно по команде, прыскают от смеха.
ДЖОН. Я сказал что-то несуразное?
РОНАЛЬД. Сам определяй, исходя из того, что все эти дни повара по моему приказу кормили тебя перемолотыми на мясорубке и приготовленными в виде котлет червями. И супы заправляли червями – излюбленным деликатесом одного из африканских племен.
Теперь вместе с солдатами хохочет и Райс. Это его излюбленный прием – неугодного человека поднимать на смех.
РОНАЛЬД. Пока не откажешься, Буонарроти, от этой мусульманки – мы не оставим в покое ни твои нервы, ни твой живот. Не только червями – говном будем кормить!