На мгновение мне показалось, что Арнгейр чего-то испугался.
— Возможно, это лишь твои страхи.
Старик недоговаривает что-то, я чувствовал это. Он считает, я не готов что-либо узнать, не готов — или просто не должен. Только почему?
— Драконы от природы гордые и властолюбивые существа, — продолжил Седобородый. — Во всяком случае, так их описывают наши легенды. Но некоторые из них отказались от своей гордости и властолюбия и перешли на сторону людей во время Войны Драконов. Возможно, какая-то часть тебя готова отказаться от прежних желаний и мыслей, но другая всеми силами за них цепляется, и намерена бороться за них до последнего.
— Да. Я знаю.
Некоторые идеи и мысли, которые ещё пару лет назад казались мне непогрешимыми истинами, священными идеями, за которые я, как талморский юстициар, должен сражаться, должен отстаивать до последнего, становились для меня ошибочными, если не глупыми.
— Ты никогда полностью не избавишься ни от одной из них. Прими их обе, найди между ними равновесие. Так и только так ты сохранишь свой разум. Иди, попробуй уснуть.
Объяснение показалось мне хоть и разумным, но каким-то натянутым. Возможно, есть вещи, которые я пока что не готов узнать? Известно, что правда способна свести с ума, лишить внутреннего равновесия, заставить сомневаться ещё больше, и потому её нужно подавать небольшими порциями, постепенно. Арнгейр именно так и узнаёт обо всём, что происходило на Солстхейме и, наверное, точно так же и будет подавать мне правду о своём ордене. И моём Предназначении.
— Арнгейр, — старик обратил на меня по-отечески добрый взгляд. — Что означает FahLIL?
— «Эльф».
Всю оставшуюся ночь я спал, не видя никаких сновидений — и проснулся не таким бодрым, как хотелось бы, лишь чай из горноцветов смог кое-как привести меня в порядок. Арнгейр велел мне одеться теплее и вывел во внутренний дворик.
— Ты уже знаешь, что Крик состоит не из одного Слова?
— Да. Из трёх.
— Всё верно, — подбодрил Седобородый. — Сегодня ты попробуешь выучить второе Слово Безжалостной силы — RO, «равновесие».
RO. Более мягкое, чем FUS, но такое же холодное, синее. Попытка удержаться в бурном потоке горной реки, не быть унесённым прочь — или же наоборот, нестись по течению без риска удариться головой о подводные камни или захлебнуться бурлящей водой.
— Подумай, сможешь ли ты устоять на ураганном ветру и идти по узкому мосту над пропастью? Сможешь плыть по горному потоку? Сможешь найти опору и сдвинуть с места скалу? Подумай об этом. Подумай, и соедини FUS и RO в одном Крике.
Я вновь ощупывал холодные острые потоки FUS, присоединял к нему более мягкое RO, мой разум скользил по ним, наблюдал за тем, как эти два Слова пытаются стать единым целым, складывал эту мозаику в единую картину, ковал из этих двух осколков цельный клинок. До этого у меня выходило правильно Крикнуть три Слова — значит, выйдет и в этот раз.
— FUS! RO!
Слишком рано дал Силе выход, не наделил её Равновесием — и Крик вышел слабым, не таким, как должен быть. Арнгейр велел мне попробовать снова. Пробовать вновь и вновь, пока не FUS и RO не станут в моём сознании единым Криком. Я пробовал вновь и вновь, надрывал голос, медитировал, соединял и разъединял Слова в своих мыслях. Как же собрать их, в какой момент дать накопившейся Силе выход? Я понять не мог.
— Отдохни, — посоветовал Арнгейр. — После обеда продолжишь.
Мне снова предстояло готовить обед — но я не роптал. Такая помощь этим старикам даже доставляла мне какое-то удовлетворение, мне в целом давно начало нравиться готовить, этот процесс как-то успокаивал, становился сродни медитации. Мне становилось легче от того, что я делюсь с Арнгейром своей историей, сам Высокий Хротгар, несмотря на свою внешнюю мрачность, так же успокаивал, вселял умиротворение. В медитациях над Словами даже время текло по-другому, я мог разглядывать, ощупывать Крики, изучать их так, как не изучал заклинания.
— На Солстхейме мне удалось освоить два Крика полностью, у меня получалось их применять с первого раза. Почему у меня плохо получается сейчас?
— Возможно, тебе помогали драконьи души, — предположил старик. — Или что-то ещё, о чём я пока не знаю. Скажи, твои кошмары…
***
Ты хочешь узнать, но боишься. Я понимаю — моя история слишком дикая и слишком необычная, а мои кошмары — неотъемлемая её часть. Так слушай же. Ты можешь не принять мою историю. Можешь испугаться и попросить благого неведения. Это твоё право, Мастер.
Скаальская деревня на первый взгляд ничем не отличалась от обычной нордской. Такие же примитивные деревянные постройки, самый большой дом принадлежал вождю, где-то за оградой мирно паслась домашняя скотина. Разве что землю дикари не возделывают, и добычу предпочитают разделывать чуть ли не в самом центре своей деревни.
— Фрея!
Моя вынужденная спутница кинулась на зов, обняла звавшего её старика — по всей видимости, своего отца.
— Фрея, что случилось? Я почувствовал, как Камень Ветра освободился, и затем все начали возвращаться в деревню. И зачем сюда пришёл этот эльф?
— Этот эльф освободил Камень Ветра, ему мы обязаны свободой, он — такой же, как и Мирак, из Драконорождённых.
Сторн едко поднял бровь и смерил меня взглядом.
— В древних гробницах воздух отравлен нечистотами, — к чему-то заметил старик. — Пар поможет вам очиститься. Фрея, помоги нашему гостю, а я подойду позже.
Фрея проводила меня к небольшой избе на самом отшибе, велела положить найденную нами книгу возле порога и принести несколько крупных поленьев, лежащих недалеко, а сама набрала в колодце пару ведер воды и нырнула внутрь. Некоторое время женщина хлопотала внутри, и из-под мелких щелей на крыше начал валить белый пар, дверь распахнулась и скаалка велела мне заходить внутрь. Я оказался в небольшой комнате, заставленной скамьями возле стен.
— Раздевайся.
С недоумением посмотрел на неё, но в ответ Фрея принялась лишь подавать мне пример, повернувшись ко мне спиной.
— Раздевайся и заходи, — равнодушно повторила она, обвернув вокруг тела светлый моток ткани.
Женщина бросила мне такой же моток ткани и нырнула в заваленную паром комнату. То, что она требовала от меня, казалось мне диким, сумасшедшим — но желание помыться пересилило, и я принялся раздеваться. Меня одолевали странные чувства, казалось, я поступаю неправильно, непозволительно мне находиться практически голым в одном помещении с человеком. Мне словно пытались навязать чувство какого-то равенства, внушить, что я такой же, как и они, смертный из плоти и крови, устроенный точно так же. На пороге меня окатила волна жара, сзади одолевал неприятный холод, я поспешил в эту парилку и закрыл дверь.
— Садись, — Фрея жестами указала на деревянную полку напротив каменной печи.
Я сел. Старался смотреть в пустоту, ни о чём не думал — жар, запах дыма и берёзы лишали меня этой возможности, отключали разум. Скаалка подлила немного воды на камни, комнату заволокла новая порция горячего пара.
— Твой отец — вождь? — поинтересовался я.
— Шаман, — поймав мой недоумевающий взгляд, женщина решилась на объяснения. — Целитель. Защитник от злых сил. Хранитель мудрости.
Волшебник, очевидно. Я должен был догадаться — иначе откуда у неё развитый магический дар и откуда она умеет им пользоваться.
— Его слово много значит у вашего народа?
— Скаалы никогда не отказывают друзьям в помощи. Но готов ли ты стать нашим другом?
Хотелось усмехнуться: дикарка хочет, чтобы я стал другом её примитивного народа. Временным союзником — да, деловым партнёром — да, но другом — никогда.
— Можешь ничего не говорить. Я вижу, что не готов.
Мышцы спины странно защемило, руки болели — наверное, сегодня я слишком много двигался, и завтра всё будет ещё хуже; надеюсь, я не подал виду, не показал своей слабости.
— Ложись на живот. Ложись, не бойся.
Веник из листьев, оказавшийся в руках Фреи, немного испугал меня, но, переборов глупый и нелепый страх, всё же лёг на жесткую деревянную полку. Кожа почувствовала хлёсткие прикосновения, было совсем не больно, даже приятно.