Я прислонился к скале, пытался обдумать, что делать. Сходить к старику Телванни опять? В прошлый раз разговоры с этим сварливым данмером ни к чему хорошему не привели, он смеялся надо мной, издевался, как мог, а когда я попытался напомнить ему, с кем он разговаривает, рассмеялся ещё больше. И всё равно он не знает ничего, да и бороться с этим явно не собирается. К скаалам? Опускаться до того, чтобы просить помощи у этих дикарей? Нет. К такому я ещё не готов. В Вороньей Скале учёных в принципе нет, редоранцы слишком набожны и слишком глупы, чтобы ценить тонкие искусства.
От мыслей меня отвлекла массивная тень, загородившая солнце. Я поднял голову и подумал, что глаза обманывают меня. Огромная крылатая фигура зависла над Камнем, и её золотые глаза смотрели на меня с презрением, с желанием убить. Да, то был дракон, более крупный и крепкий, чем статуя в Имперском Городе. За мгновение до того, как тварь извергла столб пламени, я успел отскочить подальше и, укрепив тело магической бронёй, вступил в схватку за собственную жизнь. Мне не на кого рассчитывать, кроме как на самого себя, я должен убить его. Молниями я изрешечу ему крылья. Затем выжгу глаза. И перережу горло.
Я не знал, сколько времени продолжался этот бой. Я бил молниями и прятался за камнями. Дракон пытался сжечь меня, пытался ухватить зубами или сбить своим хвостом. Наконец, крылья больше не могли удерживать его в воздухе, и ящер рухнул на землю, подняв столб пыли. Падение явно не прошло ему даром, дракон будто не мог сообразить, что происходит вокруг него, замешательство дало мне возможность вонзить призванный клинок ему в горло. Мои руки обагрила его кровь — настолько тёплая, что это чувствовалось даже через форменные перчатки, на меня устремился взгляд этого зверя — никто и никогда не смотрел на меня так. Дракон словно читал все мои мысли, узнавал всё моё прошлое, все мои тайны. Его челюсть зашевелилась, до меня донеслось странное слово — FahLIL, полное ненависти, словно оно было ругательным, грязным. Тяжелые веки сомкнулись, и массивная туша без движений распласталась на камнях. Я думал, что могу перевести дыхание, могу обдумать всё, что произошло за столь короткое время. Но внутри меня будто бы вспыхнула какая-то странная сила. Тело дракона загоралось, чешуя растворялась, словно сгнивала на моих глазах, оставляя от ящера лишь скелет. Странная сила во мне вспыхивала всё ярче, пока в меня, выжигая тело изнутри, не вошли лучи золотистого света. В голове зазвучало ещё одно слово, о значении которого я даже не знал. GOL. Я мог ощутить его, прочувствовать, оно растекалось ржавыми, вязкими потоками в моих мыслях. Я не знал, что оно обозначает, не знал, откуда оно вообще взялось. Но одно мне было известно точно: оно не было порождением моего собственного разума.
Не знаю, сколько продолжалось это краткое помутнение рассудка, но когда я вновь пришёл в себя, то увидел лишь кровь на своих руках, драконьи кости на камнях и обожжённые трупы возле монолита. Трое из моего отряда заживо сгорели, так и не придя в сознание, ещё четверо всё так же самозабвенно перетаскивали каменные блоки или самозабвенно колотили о них долотом, словно не было вокруг них всего этого ужаса. Так же не пришли в себя и выжившие торговцы, чей корабль стоял здесь на рейде.
Я не разберусь со всем этим один. Я должен забыть о своей альтмерской гордости. Должен забыть обо всех обидах и разногласиях. Должен найти союзников и помощников, и первое место, куда я отправлюсь — это Тель-Митрин. Путь неблизкий, опасный, мне придётся перебиваться подножным кормом, идти целый день, а затем ночевать где попало, вздрагивая от каждого шороха. Я должен сделать это всё ради одной цели: разобраться, что здесь происходит. И вернуть своих подчинённых в чувство.
Я не боялся всех физических трудностей, что предстояли мне, мне уже приходилось пешком проходить большие расстояния и питаться тем, что найду. Делать крюк через Воронью Скалу, где можно было бы передохнуть и набрать припасов я посчитал лишней тратой времени — лучше срезать через перевал, ведущий на пепельные пустоши.
***
— Почему мне кажется, что ты не хочешь нам рассказывать чего-то?
Старик хитёр и проницателен. Пытается быть добрым, хочет казаться мудрым старцем, наставником — но его взгляд проникает в самое нутро, заставляет пробежаться мурашкам по спине. Мне начинает казаться, будто я — преступник, а Седобородые — мои дознаватели.
Стыдливо опустил голову.
— Ты до сих пор считаешь, что сходишь с ума. Ты пытаешься свыкнуться с этой мыслью уже давно.
Крепко, почти до боли, сжал наполненную горячим травяным чаем кружку. Своим взглядом старик будто копается в моём разуме, вытаскивает из него всё, что может причинить мне боль. Изо всех сил успокоил себя. Этот старик не будет причинять мне вред. Он должен учить меня, должен наставлять и оберегать. И он понимает, что для этого ему необходимо наладить со мной хотя бы видимость доверительных отношений.
— Для своей расы я в любом случае перестал быть нормальным.
Мой ответ казался мне самому обтекаемым и нейтральным, хоть сколько-то правдивым, но в тоже время и лицемерным одновременно.
— Для какой же её части?
Я оказался близок к раскрытию своей небольшой тайны, которую успешно сохранял с тех пор, как прибыл в Скайрим. Тайны, которая отпугнёт почти каждого, что встретился бы мне. И которая ради моей собственной безопасности должна была оставаться тайной.
— Просто скажи мне, Мастер, что ты хочешь услышать от меня.
Из-под седых усов показались белоснежные зубы, делавшие улыбку норда какой-то зловещей, а игра света и теней на его лице пугала меня ещё больше.
— Я думаю, ты знаешь.
Седобородые, если верить рассказам, живут замкнутой жизнью, их словно не интересует внешний мир. И порог Высокого Хротгара наш разговор никогда не переступит. Никто не узнает, кого Ауриэль одарил своим благословлением, для всех я всё так же буду обычным авантюристом, странствующим магом. Так будет лучше в первую очередь для меня.
— Я был отправлен на Солстхейм, как офицер армии Альдмерского Доминиона, и наша миссия там была… не совсем научной.
Я ожидал чего угодно: гневных взглядов, глупых упрёков, попытки совершить глупые поступки. Но старикам было словно наплевать на мои слова, будь я хоть офицером армии самого Мерунеса Дагона. Да, сейчас я ушёл в самоволку, я должен был причалить не в Виндхельме, а в Солитьюде, и направиться не на Высокий Хротгар, до этого расспрашивая местных о нордских легендах, а в Мрачный Замок, к служившему там юстициару, и затем — к Эленвен, сдавать отчёты, прослушать выговор и писать объяснительные. И лишь после этого, возможно, дожидаться отправки на Алинор для дальнейших разбирательств. Я понимал, что лишь оттягивал неминуемое, а моё наказание будет куда строже выговоров, узнай начальство о том, какой крюк я сделал по пути в посольство. Получится ли представить это, как легкое душевное расстройство и заслужить пометку «смягчающее обстоятельство», я не знал, хоть и надеялся на это. Многие перегорают на службе, и у каждого это проявлялось по-своему: кто-то позволял себе чрезмерную жестокость с арестованными, вместо полезного допроса с пристрастием просто вымещая на них гнев, кого-то вытаскивали из запоев, а кого-то замечали в постели с прислугой, порой даже с представителями «низших рас».
— Интересная деталь. Я догадывался об этом, когда ты снял капюшон. У тебя слишком породистое лицо, и держишься ты не как простой авантюрист или даже странствующий маг.
Породистое лицо, он сказал. Да, на внешность я никогда не жаловался — что говорить, любые признаки нечистокровности не позволили бы мне вообще занять хоть сколько-то достойное место в обществе. Что же, старый отшельник указал на недостатки моей маскировки, и, надеюсь, он даст мне немного времени, чтобы научиться их исправлять.
— Возможно, тебя ещё заинтересует кое-какая деталь о моих снах. В них я не только слышал голос, я видел его обладателя ещё до того, как убил своего первого дракона. Мне казалось, он будто смотрит на меня, пытается… изучить.