— Анкарион, — позвала женщина, — расскажи мне о своей родине.
Позволил себе добрую усмешку.
— Что тебе можно рассказать? Моя родина находится очень далеко на юге отсюда, — начал я, глядя на языки пламени. — Там круглый год лето, много прекрасных пейзажей и красивых городов и поселений. Я давно там не был, Фрея — и, боюсь, однажды почти полностью забуду, как выглядит моя родина.
— Ты никогда не сможешь забыть свою родину, — успокоила Фрея. — Мы никогда не забудем то, что нам по-настоящему дорого. Или что нас по-настоящему испугало.
— Откуда ты знаешь? — надеюсь, что мой вопрос прозвучал как простое любопытство.
— Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Пошла собирать хворост — но её застала снежная буря, и она не вернулась домой. Отец и ещё несколько мужчин пошли искать её, но нашли лишь замёрзшее тело, — скаалка сжалась в комок, мне послышалась в её голосе легкая дрожь. — Я помню, как он принес тело в деревню, чтобы правильно похоронить, помню, как она выглядела — и до сих пор содрогаюсь, хотя мне приходилось лишать жизни людей и эльфов, и вид распоротых животов или разбитых черепов намного страшнее, уж поверь мне. Но я помню каждый её взгляд, помню каждое её прикосновение, каждую её улыбку.
— Но ты пережила эту утрату.
— Да — наш прежний вождь, Скаф Великан, помог мне. После смерти матери я стала злым, нехорошим ребёнком, но он помог мне. Он научил меня сражаться, пустил мою злобу в другое русло. Показал, как удерживать свою ярость. Я любила его, Анкарион. И люблю до сих пор.
Не знаю, почему я выслушивал исповедь скаалки, не решаясь перебивать или отпустить презрительную ухмылку. Не знаю, почему её старые переживания прошли через меня. И не знаю, почему в моей голове возник вопрос, насколько сильно я люблю Алинор, раз боюсь, что однажды забуду его виды. Я ведь люблю мою родину, желаю её процветания и готов делать ради этого всё, иначе я не стал бы юстициаром.
— И как твой отец отнёсся к тому, что ты стала воином?
— С пониманием. Нашему народу нужен защитник, я им и стала.
Я подкинул в костёр ещё чурок, надел меховую куртку, поправил на голове шапку с капюшоном и подтянул большие брёвна ближе к огню: пора было отправляться спать; Фрея согласилась со мной — и принялась вычерчивать вокруг нашей стоянки обережные символы.
Сон настиг меня так же быстро, как и обычно; я надеялся, что обереги защитят меня, что мне не будут сниться очередные кошмары.
— Какая у неё прекрасная фигура, не так ли?
Наглый, самодовольный мужской голос возник в моей голове изниоткуда. Мирак. Опять он решил ворваться в мою голову, только на сей раз ещё и поговорить захотел.
— И сама она просто красавица. Даже королю предложить не стыдно. Завидую я тебе, эльф.
— Прочь из моей головы, — потребовал я.
— Я уйду, когда сочту нужным.
Я почувствовал, как силы покидают меня, я падаю на колени, и передо мной возникла массивная фигура древнего норда. Что у него за привычка такая — держать собеседника в столь унизительном положении?
— Ты хочешь освободить Камни Солстхейма от моего влияния. И что же тебе пообещали взамен?
— Не твоё дело.
Из-под глухой маски послышалось презрительное мычание.
— Ты хочешь узнать, как делать из сталгрима доспехи и оружие. Знаешь, за такое святотатство в мои времена я бы лично живьём с тебя кожу содрал, а затем изжарил над медленным огнём.
— Ты хочешь предложить мне какую-то сделку?
— Никогда в своей жизни я не заключу сделку с эльфом. Фалмеры в своё время вырезали население целого города, не пощадив ни женщин, ни детей, ни стариков. Двемеры обманули их, когда те пришли к ним за помощью — и поделом. Твои хартлендские сородичи — просто садисты. Ты слышал об их забаве создавать скульптуры из живой плоти? Мы, жрецы драконьего культа, никогда себе ничего подобного не позволяли. Кимеры, а ныне данмеры… что говорить, если они своих богов с радостью предавали.
— Тогда чего ты хочешь?
— Предупредить. Стоять у меня на пути — всё равно, что пытатся бороться с лавиной или морским штормом. Освободи своих воинов — и проваливай с Солстхейма. Ты наврёшь что-нибудь своим господам, тебе ведь уже приходило в голову поступить так?
Да, я действительно рассматривал вариант сняться с якоря и вернуться в Скайрим, соврав в отчётах, что секрет обработки сталгрима утерян. Всё равно мы ни разу ещё не получали новых партий провизии, топлива и снаряжения, Эленвен словно забыла о нас.
— А если я не послушаюсь, продолжу освобождать Камни и не уплыву, пока не получу, что желаю?
— Я заново подчиню себе всё население Солстхейма. Что тебе стоит просто уплыть и подождать, пока я вернусь на Солстхейм? Я ведь не желаю этой земле ничего дурного — даже готов терпеть на ней тёмных эльфов.
Верить Мираку я не собирался, а условия всех сделок, которые заключал, я всегда честно выполнял.
— Я подумаю. А теперь убирайся.
Я почувствовал удар молнии, моё сердце сжалось, словно остановилось на какое-то мгновение, я подскочил на своей лежанке, тяжело дышал, держался за грудь, пытался нащупать биение сердца.
— Что случилось?
Насколько же у Фреи чуткий сон — я был уверен, что не потревожил её, а она всё равно проснулась.
— Мирак, — небрежно бросил я. — Он пришёл ко мне и требовал, чтобы я уплыл. Говорил, что просто хочет вернуться на Солстхейм.
— Не слушай его, — посоветовала она. — Его возвращение принесёт нам всем лишь беды.
— Я и не собираюсь. Я же пообещал вам, что покончу с ним — а свои обещания я привык выполнять, что бы тебе о нас не говорили.
Снова улёгся на нашу лежанку и попытался уснуть — но мне снова снилась какая-то ерунда, я снова проснулся — но уже светало, и я решил просто приготовить нам завтрак. Не хочу больше засыпать и видеть во сне всякий бред. Костёр почти погас, пришлось разжечь новый, сдвинув брёвна ближе к огню. Я смотрел на огонь и думал. О своей сделке со скаалами, о собственном же будущем. О том, как мне добраться до Мирака. Как я должен получить его знания, если этот норд получил их прямиком от Хермеуса Моры? Будет ли даэдрический принц покрывать своего любимца, не убережет ли от смертельного удара снова? Что я бы мог предложить Хермеусу Море в обмен на то, что он не будет вмешиваться?
Вода начинала закипать — время сбрасывать в один небольшой котелок снежные ягоды, в другой — крупу. И снова ждать. Похлёбка из крупы и мяса, может, не самое вкусное, зато самое несложное блюдо, и достаточно сытное. Конечно, неплохо было бы добавить сюда немного овощей и приправить сухими специями, но пока что такой роскоши я себе позволить не могу, брать с собой ещё и овощи на каждую похлёбку — значило брать с собой лишний вес и больше уставать. Возможно, по пути нам удасться найти что-нибудь стоящее, чтобы затем обменять в Вороньей Скале на хороший ужин и комнату на постоялом дворе. Да, редоранцы вряд ли будут мне рады, знакомство с этими данмерами прошло не лучшим образом, но не думаю, что их устраивает еженощная беготня к Камню Земли. И надо же было когда-то величественным, хоть и склочным кимерам со временем превратиться в тех, кого люди называют тёмными эльфами!