Управительница первым делом направилась в Храм Истребований — договариваться о похоронах; мы с Фреей предпочли немного потерпеть и пройтись до стоянки в роще Бродира, недавно зачищенную редоранскими стражниками от бандитов. Пока новые разбойники не сделали её своим лагерем, мы остановились там. Я разжёг огонь, скаалка нанизала на длинную палку тушку пойманного по дороге пепельного прыгуна и принялась за готовку. Зажаренное мясо этих насекомых показалось мне приятнее на вкус, совсем как жареный картофель. После ужина у меня не было никаких сил, я лёг на одно из длинных брёвен, которое разбойники использовали в качестве лавок и уснул.
Мне снова снился Мирак, куда-то звавший меня. Я шёл на зов — но драконий жрец отдалялся, словно убегал от меня. Я бежал по длинному коридору Апокрифа, Мирак звал меня, называл самыми грязными словами и проклинал…
— Рион, — настойчивая тряска вывела меня из этого кошмара.
Я открыл глаза. Было ранее утро, солнце ещё даже не показалось на небосводе. Фрея уже проснулась, сделала из грибов, которые ей дала Элинея, какой-то отвар. Скелет Мирака лежал неподалёку, завёрнутый в свою робу так, как её владелец носил при жизни. Шаманка налила отвар в кружку и протянула мне, велев выпить. Снадобье показалось мне ужасно горьким, хотелось выплюнуть его, а затем вырвать, но скаалка велела мне лечь и закрыть глаза. Мне слышался её тихий голос, напевавший незнакомую мне песню…
…Свет вокруг меня тускнел, становился холодным, всё вокруг окрашивалось в зелёные тона — такие же мрачные, как в Апокрифе. Где-то вдалеке я видел Мирака — в своём полном облачении, в той же маске, не позволившей мне увидеть его лицо, вокруг него толпились призрачные младшие даэдра Апокрифа.
— Тебе нравится человеческая женщина?
Высокомерный, надменный голос звучал прямо в моей голове.
— Она назвала тебя Бладскалом, и теперь думаешь, что ты — один из них?
Внутри меня закипала злоба. Мне хотелось прервать его разглагольствования, следовало подойти к нему ближе, сорвать маску — хотелось посмотреть этому норду в глаза, а затем прикончить.
— Нет. Ты всегда будешь эльфом. Высокомерным золотокожим эльфом. Люди всегда будут для тебя грязью. Думаешь, я мёртв? Нет, эльф. Я жив! Я жив в памяти скаалов! Я жив в твоём разуме!
Призрачные твари накинулись на меня, моя молния попала в первого из них, развеяв эту иллюзию. Призраки нападали на меня снова и снова, я отбивался, продвигался всё дальше, к площадке, где стоял сам Мирак.
— Так прими же меня! — норд надрывал голос, распростёр руки по сторонам. — Прими, как своего предтечу! Распни на жертвенном алтаре, вспори грудь, вырви сердце!..
Ещё несколько рывков — и я поравнялся с древним нордом.
— Довольно, — заключил я и сдёрнул с драконьего жреца его маску.
На собственное удивление, я не увидел под ней норда или вообще человека; под ней скрывалось моё собственное лицо. Отражение смотрело на меня с нескрываемой ненавистью, в глазах пылало высокомерие — и отчего-то мне становилось противно. Неужели я когда-то был таким?
— Ты слаб, — произнес мой двойник уже моим голосом.
Затем он отчего-то разразился громким, сумасшедшим смехом, он неистово хлопал в ладоши и почти согнулся пополам, волосы растрепались, а высокомерие сменилось безумием. Я пригляделся внимательнее — и заметил на склерах своего двойника черные точки. Следы влияния Хермеуса Моры, как говорил Нелот.
— Посмотри на себя. Посмотри, на что ты стал похож, стоило мне лишь ненадолго отвернуться! — его голос срывался в крик.
Я хотел возразить ему — но безумец не желал ничего слышать.
— Ты умрешь без меня, тебя арестуют и уничтожат, а твою репутацию превратят в пыль! Давай же, возьми себя в руки, признай, я — твой лучший друг. Благодаря мне ты выживал, благодаря мне ты достиг всего, что у тебя есть. Кем бы ты был без меня?
Безумец дал мне полезный совет — взять себя в руки. Я — это я. Я достиг всего, что у меня есть. Я и только я выбирался живым из всех опасных ситуаций, куда бросала меня жизнь.
— Ты — это и есть я, — спокойно парировал я.
— И что? Хочешь избавиться от меня, да?
Безумец выхватил из ножен кинжал, принялся играть им.
— Хочешь избавиться?
Лезвие перерезало горло, мой двойник рухнул на пол, но я не увидел, как из раны лилась кровь. Безумец вновь дико захохотал.
— Нет-нет, и не мечтай. Я полностью тебя контролирую, я — это ты, а ты — это я!
Кажется, этот двойник — воплощение всех моих тёмных сторон, в том числе и тех, что помогли мне стать юстициаром и вообще привели меня в Талмор, а так же всей моей злобы и ненависти, что я копил в себе долгие годы.
— Да. Я — это ты, но ты мне больше не нужен. Пошёл прочь.
Свет вокруг снова начал меняться, становиться более тёплым и приятным, а безумный двойник растворялся в воздухе. Я с шумным вдохом открыл глаза.
— Всё кончено? — боязливо спросил я.
— Надеюсь, — Фрея неуверенно качнула плечами.
Шаманка устало села на землю, спиной подпирая распиленное бревно. Я присел рядом.
— Что-то пошло не так?
— Я… не знаю. Расскажи мне, что ты видел, когда… был там, в мире духов?
— Сначала я увидел Мирака, он сказал мне, что он будет жить вечно в моей голове и в памяти скаалов. Я подошёл к нему, сдёрнул с него маску, но увидел себя, разве что я был… каким-то безумным.
Фрея натужно улыбнулась.
— Всё прошло, как надо.
Мне показалось, что скаалка что-то скрыла от меня: возможно, всё на самом деле должно было пройти по-другому, но шаманка просто не хотела пугать меня.
— Надо похоронить Мирака. Поможешь мне?
Найденной в лагере сломанной лопатой я выкопал под одной из умирающих сосен яму, куда Фрея заботливо сложила останки древнего норда. Она села на колени перед могилой, напевала заклинания, затем прикоснулась к пеплу.
— Можешь закапывать, — устало попросила она.
Я не стал насыпать над могилой Мирака курган, лишь просто разровнял землю. Надеюсь, его душа обрела покой, и больше он не будет никого беспокоить.
***
Мысли снова вернулись к тому, как Фрея отреагировала на мой рассказ. Может, она предположила, что драконья кровь была дарована мне не Всесоздателем, а Хермеусом Морой, просто не стала говорить мне? Этого мне уже не узнать.
А что если это — и есть моё Противодействие? Если я должен принять дар Хермеуса Моры? Это ведь именно дар, а не договор, я не обещал Ему свою душу, даже ритуал Его призыва не проводил.
Итак, FUS — это Сила. Это горный поток или порыв ветра. Это — я как чистокровный альтмер и талморский юстициар Анкарион.
RO — это равновесие. Это форель в горном потоке или ураганный лист на ветру. Это — точка опоры. Это — моё уважение ко всему народу скаалов и мои чувства к Фрее.
Dah — это противодействие, толчок. Форель плывёт в горном потоке, огибая камни. Лист летит по ураганному ветру. Мы все — как эта форель или этот древесный лист. Мы плывём по горным потокам, огибая камни, или летим по ураганному ветру. Вся наша жизнь состоит из противодействия силам, которые влияют на нас. Мы принимаем их — и плывём или летим дальше, либо же сходим с ума от неразрешённых внутри себя противоречий. Моё противодействие — это осознание всей ошибочности идей Талмора, желание уйти в отставку и больше никогда не участвовать в безумии, которое он предлагает нам, альтмерам.
— FUS-RO-Dah!
Небеса сотряс гром, в воздух поднялась снежная пыль, а я остался сидеть на том же месте.
Я познал Безжалостную Силу.
========== На крыше мира ==========
Ещё раз Крикнул всеми тремя словами — небеса снова сотряс гром, а в воздух поднялась снежная пыль. У меня действительно получилось.
Седобородые вышли из своей обители и обступили меня.
— У тебя получилось, — заверил Арнгейр.
Я поднял на старика глаза.
— Теперь твоя очередь, Мастер, — напомнил я.
Старики переглянулись, затем принялись перешёптываться между собой. От их разговора у меня закладывало уши, мне казалось, что всё вокруг меня расплывается и трясётся… Всё-таки моё познание Безжалостной Силы далеко от совершенства.