— В любом случае, тебя нужно очистить, — решил он. — Спасти твою душу от безумия, на которое обрёк тебя DeyRA.
Ящер шумно вдохнул. Я догадывался, что он собирается сделать, хотел отскочить в сторону и выстроить оберег, но меня словно парализовало. Меня обдало волной жара, тело чувствовало невероятную боль, словно от меня отрезали какую-то часть… Я хотел кричать — но в лёгких не доставало воздуха. Я метался из стороны в сторону, пытался сбить с себя это пламя, повалился на снег и катался по нему — но Партурнакс лишь обдал меня новой струёй пламени. Перед глазами всё потемнело, кажется, я потерял сознание…
Я пытался проснуться, вырваться из этого кошмара — но что-то отстраняло меня от света.
— Roo LOS NID DOVahKiiN NaaN, — произнёс дракон. — HahNU.
Слова Партурнакса погрузили меня в чёрную бездну, затем на смену пустоте пришли обрывочные воспоминания. Я пытался зацепиться хоть за одно из них, хоть так понять, что я всё ещё жив.
Вот Алинор, моя цветущая родина, проплывала мимо меня.
Случаи из детства и юношества — все они были такими одинаковыми и похожими друг на друга. Подъём — учёба — перерыв на обед и прогулки — сон. Бесконечный цикл, пока я не окончил Колледж Альдмерского Приличия. Все они проскальзывали мимо меня, сыпались, словно песок сквозь пальцы. Лицо матери, её улыбка, её рыжие волосы, в солнечном свете казавшиеся языками пламени. Отец… мне говорили, что я очень похож на него, во всяком случае низкий для нашей расы голос мне достался именно от него. Удивительно, как с таким количеством отклонений от среднего моим родителям разрешили пожениться и родить меня?..
Война с её бесконечными ужасами. Постоянное напряжение, жестокость — порой чрезмерная, настоящая пляска безумия… Я предпочёл намеренно пропустить эти моменты своей жизни, не хочу их переживать.
Первое прибытие в Скайрим, в Солитьюд — проплывающие мимо берега Хай-Рока, приграничные горы, хвойные леса, снега и холода… Тогда мне казалось всё это ужасным, я хотел вернуться на нашу тёплую родину. Я снова пытался выкарабкаться на воспоминания о доме — но мысли срывались, не могли зацепиться за нужные картины, в голове всё перемешивалось…
Солстхейм. Первые месяцы «учёбы» выживания в этих холодных краях. Натянутые отношения с данмерами из Вороньей Скалы. Постоянные насмешки Нелота. Осквернённые Менгиры… Встреча с драконом… Храм Мирака… Фрея… Её недоумение, а затем — ответная на моё дурацкое поведение грубость… Каждое её проявление доброты, когда я оказывался ранен или чуть не терял сознание от магического перенапряжения. Её песни, призывавшие духов предков нам на защиту. Её голос не был таким чарующим и сильным, как у бардов, обучавшихся музыке профессионально или же девушек из знатных семей, из которых с детства пытаются сделать живое украшение любого приёма — но такой Фрее и не нужен. Её двойственная натура умелой воительницы и доброй шаманки, выглядевшая столь правильно и органично. Её поцелуи — сначала невинные и неумелые, а затем — страстные. Я познал немало женщин — среди них были и мои коллеги, решившие развлечься после дневной рутины, и легкомысленные служанки, и шлюхи из дорогих борделей, и даже жрица Дибеллы из Анвила — это было ещё до Войны, когда Доминион и Империя усиленно изображали стабильные дипломатические отношения. Всё это было и с моей, и с их стороны просто удовлетворением плотских желаний, а для шлюх — и вовсе лишь работа. С Фреей мы занимались любовью… более искренне?
Я зацепился за воспоминания о Солстхейме, заново переживал их в своём разуме — и это успокаивало меня, позволяло чувствовать, что я до сих пор жив.
Вот мы пошли охотиться на нетча в пепельные земли. Летающее насекомое вот-вот бы скрылось, но я ухитрился запрыгнуть сначала на высокий валун, затем — на гриб, а оттуда — нетчу на спину и вонзил кинжал ему в центральный нервный узел. Помню, как после этого трюка я неудачно упал на пепел и вывихнул руку. Помню, как охотники поздравляли меня за удачный удар, затем — просили у нетча прощения за то, что нам пришлось убить его… Эти охотники действительно чуть не плакали над телом насекомого, словно оно было их любимым питомцем — и заставили меня попросить прощения у убитого. Про себя я хихикал, чувствовал себя полнейшим идиотом — но не посмел обидеть скаалов и выполнил их требование. Помню, как потом Фрея вправляла мне вывих и следующие два дня я сидел в деревне с перевязанным плечом и мог разве что уроки Бальдора слушать.
Вот я отправился в Тель-Митрин, которым уже управлял Талвас… Вернее, всеми делами заправляла Варона, у мальчишки не хватало умений и жизненного опыта со всем справляться. Ревус всё же переехал из своего палаточного лагеря, помогал бывшей нелотовой управительнице с делами… и чуть не погиб во время нападения порождений пепла. Помню, Талвас испугался, что ему мстит дух учителя — и я пообещал помочь ему. Помню, как привёл туда Фрею — мне показалось, что её шаманских знаний должно было хватить на то, чтобы убедить покойного Нелота вспомнить заветы своего Дома и отстать от мальчишки. Помню, как зловредным духом оказался не Нелот, а его прежняя ученица, чудом выжившая и оправившаяся после многочисленных опытов над собой — однако «несчастная» Илдари Саротрил сама уподобилась своему убийце. Пришлось во имя всеобщего спокойствия её уничтожить.
Где-то впереди меня забрезжил луч света, прогонявший сон. Мир вокруг меня оживал, снова наполнялся звуками; обычный утренний голод отступал, я ощущал вкус и запах пищи… Откуда?
— Прости нас, учитель.
Голос Арнгейра вызвал лишь больше вопросов.
— Я не держу на вас зла, FahDONNE. Вам всё равно нечего было бы противопоставить моему брату. А вы должны были жить, чтобы передать свои знания другим.
Кто-то использует моё тело, чтобы разговаривать иным голосом, таким знакомым… Я задумался. «Учитель», «мой брат»… Неужели у нас с Партурнаксом теперь одно тело на двоих? Как вообще такое возможно, как это могло случиться?
Один из Седобородых спросил что-то — я смутно понимал, о чём шла речь. Кажется, обо мне — вернее, о моём Даре. Он спрашивал, Драконорождённый ли я теперь.
— NID. Я очистил душу этого FahLIL от ложного дара.
— Так значит, учитель, действительно всё потеряно?
Я попытался вырваться из странной ловушки, вернуть контроль над своим телом — но что-то мешало мне, я чувствовал себя мухой в паутине или несчастным животным, утопающим в болотной трясине.
— Хм… Сколько времени прошло с тех пор, как моё тело умерло?
— Год.
— Если прошло столько времени, а мир до сих пор жив — значит, его время ещё не пришло, и мой брат лишь будет удовлетворять свои… WUHT PaaRRE.
Ещё одно усилие воли — и я смог заполучить контроль над собственным телом. Я видел Седобородых, как обычно, из моей груди вырвался рык — мой собственный.
— Теперь вам придётся объяснить мне, какого… скампа здесь происходит? — во мне просыпались старые талморские привычки, я смотрел на стариков, как принято смотреть на обвиняемых.
— Наш учитель жив, — улыбнулся Арнгейр. — Он будет жить в тебе, сможет передавать свою мудрость не только нам, но и тем, кого мы сможем взять в ученики. Анкарион, теперь он будет твоим Голосом, он — твоя драконья кровь. Он — твой наставник и твой маяк. Теперь ты можешь не бояться за свою душу, ведь второй сын Ауриэля-Акатоша очистил её от даэдрической скверны. А пока что — пожалуйста, освободи свой разум для Партурнакса. Учитель, прошу…
Дракон снова вырвался на свободу и завладел моим телом.
— Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этому телу, — заявил Партурнакс. — Оно такое… странное?
Моя голова против моей воли наклонилась и смотрела на руки, а между пальцев тем временем пробежали искры. Я едва успел перехватить контроль над телом — и своей магической энергией.
— Не смей больше так делать, ящерица.
Кажется, я произнёс это вслух, а моя рука — настоящая, а не воображаемая, с оттопыренным указательным пальцем угрожающе покачивалась в воздухе. Происходящее невольно позабавило Седобородых, старики не могли сдержать усмешки.