Всю ночь меня снова преследовал тот же голос, и я вновь очнулся возле одного из менгиров — но на сей раз громада уродливого храма была совсем рядом, стоило лишь подняться по склону. Справиться с охранявшей строительство культисткой-данмеркой мне не составило никакого труда.
И на Солстхейме, и в Скайриме я видел множество древних нордских сооружений — но храм Мирака отличался от них. Представь себе древний менгир, помести его внутри арены, выстрой два ряда высоких колец вокруг и укрась остроконечными колоннами. Не слишком похоже на обычные нордские руины, ты прав — но и Мирак не был обычным нордом.
Разбойники, облюбовавшие эти развалины, стали их пленниками — они самозабвенно колотили долотами о недостроенные колонны, шлифуя их, перетаскивали камни, убирали лишний мусор, и всё так же повторяли странную молитву, которая звучала ночью и в моей голове. Похоже, они работали совсем без перерыва, и было лишь вопросом времени, когда они упадут от изнеможения замертво. Но среди данмеров выделялись и несколько человек, одетых в скаальские полушубки, их пыталась привести в чувства молодая женщина в броне. Воительница заметила меня, одарила недоумевающим взглядом.
— Ты? Что привело тебя сюда?
До сегодняшнего момента я считал, что мне удалось полностью сохранить секретность своего присутствия на Солстхейме — по крайней мере, скаалы не различали нас и данмеров Вороньей Скалы. Но неужели она наблюдала за нами, изучала нас так же, как и мы их?
— Я хочу найти ответы на вопросы.
Воительница приятно улыбнулась.
— В таком случае, у нас двоих есть причины разобраться в этом деле до конца. Идём. Мы должны узнать, как пробраться внутрь храма.
Ответ на эту загадку не заставил себя долго ждать: за моей спиной я услышал скрежет металла, в тот же миг скаалка укрепила своё тело заклинанием, выхватила из петлиц на поясе пару топоров и набросилась на двоих культистов, решивших атаковать нас. Я предпочёл не вмешиваться, наблюдать за схваткой издалека.
Сегодня ты сказал мне, что Сила — это ветер, легкий бриз, сбивающий с ног, но в то же время и ураган, не способный причинить никакого вреда. Битва этой женщины с двумя культистами Мирака — прямое доказательство твоей правоты. Скаалку, кажется, совсем не стесняла броня, а пара её боевых топоров словно не весила ничего. Ты знаешь, насколько мы, альтмеры, любим во всём красоту и изящество, даже некоторые наши фехтовальные школы в посторонних глазах покажутся танцами. Но любой из наших мастеров меча казался мне неуклюжим увальнем по сравнению с этой женщиной. Наверное, тогда я впервые пожалел, что времена Диренни давно минули, и что на моей родине вряд ли приживется их мода по отношению к низшим расам.
— Пошли, — потребовала воительница.
Скаалка кинулась вниз по пандусу, не выходя из боевой стойки распахнула двери храма Мирака и ворвалась внутрь.
— Эй, постой! Скажи, как тебя зовут.
На собственное удивление, мой голос звучал дружелюбно.
— Фрея, дочь Сторна Горного Странника, — на её губах вновь отразилась приятная улыбка. — Скажи и своё имя в ответ.
Я попытался взять себя в руки, собрать всю свою жесткость в кулак. Эта женщина должна понимать, что с ней вынужден сотрудничать талморский юстициар, находящийся на их острове с секретным заданием.
— Моё имя для тебя не имеет значения.
— Как скажешь, эльф, — Фрея позволила себе ухмылку.
Наконец-то я сумел разглядеть её оружие, и наконец-то понял, чем оно так привлекало. Один из её топоров будто бы выточен из голубого камня — ничем иным, кроме как сталгримом, этот материал быть не мог. Может, с этой дикаркой стоит быть помягче, и она сможет помочь мне выполнить мою миссию.
— Знаешь, я думаю, нам надо подготовиться, прежде чем мы пойдём вглубь, — я пытался выглядеть серьёзным. — Здесь очень узкие коридоры, и вдвоём мы будем лишь мешать друг другу. Что скажешь, если мы позаимствуем у тех данмеров их луки со стрелами и будем стараться двигаться тихо, а в случае чего — атаковать из засады?
Скаалка, кажется начала проникаться энтузиазмом.
— Неплохая идея, эльф. И давай осмотрим эти комнаты — может, мы найдём здесь какие-нибудь запасы зелий или оружия.
Длинные полы моей форменной накидки наверняка будут мешать мне, да и чары на ней наложены не самые лучшие, но снимать её я не хотел: тонкая рубаха не защитит меня от холода подземелий. Возможно, стоит напроситься к Фрее в гости и попросить там что-нибудь более удобное и тёплое.
Пока что воительница обыскивала ближайшие к выходу комнаты в храме, а я снял с двоих разбойников их колчаны и отобрал луки. Да, я — маг, и в бою всегда пользовался заклинаниями, но стрельбе и фехтованию я так же обучался. И сейчас эти навыки очень мне пригодятся. Один из колчанов я закрепил у себя за спиной, другой намеревался преподнести своей вынужденной спутнице. Когда я вернулся, женщина зачем-то обливала маслом какие-то разорванные на небольшие куски тряпки.
— Что это ты делаешь?
— Я уверена, в глубинах этого замка нас ждут драугры.
Я с недоумением посмотрел на скаалку. Никогда не интересовался, как называется тот или иной вид местной нечисти. Для меня они всегда были порождением тёмной магии или просто тварями, уничтожением которых должны заниматься жрецы. Или наёмники, готовые рискнуть жизнью ради горстки монет.
— Драугры. Ходячие мертвецы, — пояснила Фрея. — Когда-то они были такими же, как и мы, но Всесоздатель проклял их за поедание мёртвой плоти собственных сородичей.
Презрительно фыркнул. Скаальские легенды интересовали меня ещё меньше.
— Меня интересует лишь как этих тварей можно убить.
— Драугры боятся огня.
Я сложил все найденные стрелы на стол, женщина принялась наматывать промасленные тряпки на древко. Теперь дальность их полёта наверняка упадёт, и придётся надеяться, что мы успеем расстрелять драугров прежде, чем они приблизятся к нам до расстояния рукопашной атаки.
— Когда увидим драугров, сможешь поджечь ткань?
— Да.
Мою часть стрел скаалка оставила нетронутой, один лук она так же предпочла оставить здесь, попросив меня нести второй. Я планировал идти первым, по необходимости убивая тех противников, кто не успеет заметить нас, а с остальными пусть уже разбирается Фрея. Да, проще было бы заставить эту женщину самой разбираться, лишь изредка помогать ей издалека — но так будет надёжнее.
— Я иду первым, — приказал я. — Постараюсь убивать тех, кого увижу, пока нас не заметили. Остальных добиваешь ты, если не справляешься — я помогаю. Встречаем этих ваших неупокоенных мертвецов — сначала пытаемся подстрелить их подожжёнными стрелами, не выйдет — убиваем, как получится.
Скаалка решила промолчать — но я прочёл по её глазам, что план ей понравился. Мы двинулись вглубь храма, стараясь не наступать на нажимные пластины, попавшиеся культисты пока что не были большой проблемой для нас — они погибали, не успевая что-либо заметить. В широком зале, ведущем куда-то вниз, Фрея замерла, глядя на разложившиеся скелеты, запертые в клетках почти под самым потолком, наверное, вспоминала и обожженные трупы над жаровнями в комнатах наподалёку от входа. Я видел в её глазах смесь самых разных эмоций, от испуга до недоумения.
— Зачем потребовалось так жестоко убивать всех этих несчастных? — спрашивала она.
Я молчал. Возможно, все они заслужили такой казни — или пошли на это добровольно во имя каких-то своих религиозных убеждений.
— Зачем вообще быть такими жестокими? — мне казалось, женщина вот-вот сорвётся в истерику. — Неужели её мало в окружающем мире?
Чрезмерно жестоких людей и меров в этом мире не так уж много, если задуматься. Мир сам по себе жесток, и мы ведём себя так, как заставляют нас обстоятельства, в которые мы попали. Нас, талморцев, часто считают чуть ли не отродьями Обливиона, психопатами, любящими чуть ли не заживо съедать человеческих младенцев. Да, нам приходится вести себя жёстко, особенно с расово неполноценными. Мы искореняем из нашего народа лишнюю слабость и мягкотелость, избавляемся от дурных черт. Мы вынуждены жениться не из-за возникших чувств, а лишь по расчёту между идеально совместимыми друг с другом мужчиной и женщиной, чтобы на свет появилось достойное потомство. Всё это мы делаем лишь ради возвращения былого величия нашей расы. Да, на допросах мы зачастую применяем грубую силу либо же воздействуем на жертву слабым заклинанием, но тот, кто докажет, что иные народы не поступают так же, пусть бросит в меня камень. Да, мы искореняем еретическое поклонение Талосу, но для нас Тайбер Септим — не герой, а кровожадный завоеватель, он для нас — словно Столпы Забот у данмеров. Насколько мне помнится, Храм в своё время так же истреблял еретиков, поклонявшихся Мерунесу Дагону, Молагу Балу, Шеогорату и Малакату. И наверняка продолжает делать это сейчас, но уже под знаменем Истребований.