Важно, чтоб социалистический пенис находился в революционной готовности, чтоб был тверд, как социалистический штык. Женщина может визжать от удовольствия или принять пенис молча. Сами понимаете, при социализме общество будет свободным.
— А если пенис будет заражен сифилистом? — задала один вопрос дама с сигарой во рту.
— Ему, мужику с социалистическим пенисом, разрешается найти женщину, болеющую тоже зараженную сифилисом, — ответил докладчик. — Пошли дальше. Конечно, будут появляться внебрачные дети, и никто не сможет определить, кто чей отец. Таким отцом может стать вождь мирового пролетариата, то есть, разумеется, я. Прошу любить и жаловать. Перед вами не х. собачий, а будущий вождь мирового пролетариата. Нам нужно общество без отцов, а точнее с одним отцом. Можно это общество назвать просто — общество без отцов. Пролетариат всего мира поддержит такое начинание. В России у меня уже много сторонников.
Слушатели, поумнев, а некоторые подурнев, начали перешептываться, поднимать свои пятые точки, потом уходить в одну шеренгу. Докладчик мужественно стоял, заложив руку за жилетку. И не зря. За первой же колонной пряталсь таинственна женщина в шляпе, шикарном пальто, с воротником вокруг шеи — впритык. Она редко выглядывала из-за коллоны и подмаргивала. Никак Инесса?
— Ес, — сказала Инесса и снова спряталась за коллону, запуская магнитные линии в сторону гениального докладчика.
Докладчик подпрыгивал, собираясь освободить пролетарку от колонны, в которой прятался капиталист, но снова садился, будучи в глубоком раздумье. Положив подбородок на раскрытую ладошку, и включив все свои пролетарские силы, он продолжил:
— Тогда прошу поближе. Можете мне засунуть руку в районе живота, под бруку и пощупать, если там что-то есть, спеть «Мы смело в бой пойдем«…А если там пролетарская пустота, можно сказать: передышка, надо немного подождать, ибо это архи важно.
У Ленина запылали щеки, он не знал, куда девать правую руку, запихивая ее то за жилетку, то расстегивая мотню.
Инесса, как настоящая революционерка, одобряющая безбрачный союз, приблизилась к докладчику и уперла взгляд в то место, откуда растут ноги.
— Ничего не видно, но давай не торопиться. Я только что купила твою книгу за 10 франков под названием «Что делать?» Муть, конечно, но, что делать? Давай соединяться. Или ты против?. Я женщина горячая и страстная. К тому же, там у меня мышцы, как куски резины на колесах брички. Как сожму, глаза на лоб, не смотря на то, что я мать пятерых детей.
— Именем мировой революции, обнажайся. Надо удостовериться.
— Ты обрезанный?
— Нет. к сожалению..
— Тогда это хорошо. Но не будем торопиться. Собери все свои конспекты и поедем ко мне, я живу одна, у меня шикарные условия. Ты такого кайфа еще не испытывал. Приспусти штаны, я должна его увидеть.
Ленин повиновался. К этому времени его дружок уже был готов к революционному сражению.
— Красавиц! ну потерпи, что ты так вздрагиваешь? Ну, уж если невтерпеж…
— Скорее. Именем мировой революции. Это архи важно.
Как всякая женщина, Инесса решила помучить немного будущего любовника.
— Что-то я не очень, к тому же он уже крючком. У меня дома — сколько хочешь. Надо принять душ, выпить бокал вина, снять с себя одежду, побаловаться, на обниматься, в том числе помять твоего красавчика, да так, чтоб у него начались позывы к рвоте. Ради нее, этой головки со шляпкой женщины идут на всякие непредсказуемые мучения. На аборт, тяжело рожают, и тяжело воспитываю детей, особенно таких, которые не знают, кто у них отец.
Ленин, как будущий гений, много слышал всяких историй, теорий и доказательств, всегда возражал, но то, что говорила Инесса, он слышал впервые, и ничего возразить не мог. Язык не поворачивался. Стоило банану приподняться, язык тут же немел и не подчинялся. Эта красивая женщина говорила такие вещи, от которых он пришел в непрекращающуюся дрожь и все время намеревался кулаком свалить ее на пол, и задрать юбку, чтоб самому увидеть пылающий костер.
— Пошли, куй железо пока горячо.
Квартира у Инессы была не шибко просторная, но очень уютная, с ванной, биде, на полу ковры, широкая кровать и душевая. Инесса очутилась в тоненьком коротком халатике, застегнутом на одну пуговицу, стала накрывать на стол, а вождя тут же отправила в ванную отмываться, уж очень сильно несло от него не то революцией, не то лошадиным потом. Она дала ему халат, и когда он вышел из ванной, тут же ухватилась за сосиску.