Ваша Лакро.
P.S. я же говорила,”скоро”
====== Плесень ======
Комментарий к Плесень Итак, мои дорогие головастики, сразу признаюсь. Это мало, но необходимо.
Песню, которую поёт Таббо: I'm Yer Dad- GRLwood
Приятного прочтения
Когда до трио полностью доходит смысл сказанного ранее, их накрывает волна осознания. Теперь Томми понимает, почему голоса Клэя и остальных кажутся такими знакомыми.
-Так, Так, это, э-это получается, что это вы?!
Голос блондина взлетает на несколько актав и почти превращается в писк.
Сапнап заливается краской и смущённо смотрит в пол. Бежевые и коричневые плитки привлекают его куда больше, чем ответственность за собственные слова.
-А вы «The fault line».
— Как видите.- Ранбу запускает эспрессо-машину.
-Почему вы ранше нам об этом не сказали? -Туббо вопросительно поднимает бровь.
-А вы?
В принципе, этим все сказано. Если бы Томми имел такую же кучу фанатов, то тоже бы скрывал свою личность от людей.
Стол погружается в неловкое молчание. В такой тишине слишком хорошо слышно окружающий мир. Несколько дам сплетничают между собой, из динамиков под потолком доносится спокойная музыка, где-то на улице работает сигнализация машины из-за упавшего снега.
-И что мы теперь будем делать?
Первым барьер ломает Карл. Из своих двух самоуверенных мужей, именно он наиболее смелый.
-Если никто не собирается оглашать личности друг друга, то предлагаю остаться друзьями.
Томми никогда не был хорошим дипломатом, но сейчас навыки красноречия очень кстати.
-Двумя руками за.
Итак, двое руководителей групп сходятся во мнениях и заключают союз, построенный исключительно на дружбе доверии обеих сторон.
Удивительно, но факт того, что все за стойкой играют в группах только увеличивает количество тем для общения. Таббо жалуется Карлу на то, что иногда не может обхватить целую актаву одной ладонью, но оба восхищаются своими синтезаторами. Квакити рассказывает Ранбу где можно купить наиболее дешёвые и качественные струны и тот записывает все в «Книгу памяти». Сапнап и Томми горячо спорят о том, кто же лучший барабанщик. Джордж и Клэй просто сидят в стороне и смотрят на разворачивающийся хаос.
Текущий, как весенний ручей, диалог прерывает звонок. Исходит он от телефона с пчелиным брелоком и играет весьма провокационную песню
«Я бью женщин и детей,
потому что я красавчик
Потому что я сильней,
и они не могут сдачи дать мне»
Шатен тяжело поднимается с места и берёт куртку с чёрной вешалки. Брови съезжают к переносице и плечи горбятся. Не утруждая себя застёгиванием, Таббо выходит на улицу.
-Он и не слышит его каждый день. Мелодия поставлена для одного человека.
Пять пар заинтересованных глаз устремились к Томми, ища в нем ответ на свой вопрос.
-Это его отец.
-Папа, а когда мама вернётся?
-Никогда.
Мальчик в жёлтой пижаме стоял в дверном проёме. Волосы были взлохмачены и едва поблескивали в свете телевизора. На экране играла какая-то команда по футболу. Что-то о «Красных кроликах» и «Фиолетовых пандах».
-“Никогда», это скоро?
Рядом с диваном стояли несколько тарелок с засохшими остатками пищи. Тут же были и бутылки всех форм и размеров. Длинные зелёные, что сужались ближе к горлышку. Квадратные и прозрачные с через чур резким запахом. Были и коричневые, чем-то похожие на зелёные, но отливавшие жёлтым. Большое всего бутылок было с чёрной этикеткой и каким-то Джеком. Тоби знал только Джека Воробья, который любил путешествия и море. Интересно, папа тоже любит море?
-Нет. Никогда значит, что она больше не появится.
Спорт на фоне был громким. Кто-то кричал и свистел, но перед Тоби был только его отец. Молчащий как труп и с глазами полными густой темной ненависти, смотрящие не на экран, а прямо на него.
Тобиаса словно погрузили под воду. Возможно в то самое море. По крайней мере, вода была такой же солёной, но катилась она почему-то из больших карих глаз. Телевизора не было слышно как и шагов отца.
Звонкая пощёчина эхом разошлась по дому. Тоби только сильнее потащило ко дну. Вода забивалась в лёгкие и перекрывала кислород. Нос щипало, а перед глазами всё расплывалось. Неужели он действительно утонет? Тоби не хотел умирать. Он хотел к маме. Он хотел на луг, поиграть в цветах и спрашивать больше интересных фактов о пчёлах. Подальше отсюда. Подальше от телевизора, гор стекла и резкого запаха. Подальше от отца.
Подумать только, не день, а эмоциональные американские горки!
Представь, сначала тебе объявляют выходной, потом ты находишь своего друга на грани истерики и узнаешь, что его горе-папаша принесет в дом двух таких же горе-братьев. Твой выходной окончательно накрывается медным тазом, когда обственный отец звонит тебе в очередном пьяном угаре после того, как ты узнал, что больше месяца дружишь с безумно популярной музыкальной группой.
Представили? А Таббо и представлять не надо! Как удобно, в прямом эфире, с высоким качеством без смс и регистрации.
Пекарня бросает на тротуар прямоугольники жёлтого света. Недавно выпавший снег пытается затянуть ноги в свое бесконечное пространство, но асфальт разрушает его планы.
— Ало?
-Тобиас? Ты где шляешься?!
Таббо знает, что скорее всего звонок не является осознанным решением.
-Мне плевать где ты! Быстро домой!
Противоречие в собственных словах. Как разочаровывающе.
Холод проникает под кожу. Расходится от ушей и разливается по телу. Уличный колющий мороз не помогает синуации. Шрам противно стягивает щеку.
Колокольчик звенит.
-Чуваки, тут срочное дело. Бу, возможно сегодня снова придется стелить на троих.
Парня проважают пять обеспокоенных пар глаз и двое грустных.
Машина рядом с домом криво припаркована. В окне горит холодный свет телевизора. Ручка на входной двери ледяная и теплая ладонь немного липнет к ней.
Прихожая встречает Таббо запахом пыли и сырого ковра.
-Тобиас!
Не снимая куртки и обуви, Тобиас заходит в основную комнату. По телевизору всё ещё играет спорт.
-Что такое?
-Где ты был?
Духота дома выжимает его душу. Скоро по углам расползется плесень с грибами и пока мальчик будет спать, их споры залетят к нему в лёгкие. В принципе, их среда обитания не сильно изменится. Внутри также влажно, темно и жарко. Их маленькие корешки прорастут в тканях и перекроют доступ к воздуху. Да что уж тут говорить, они уже поселились в мозгах. Пушистая поверхность давит на череп изнутри, моля об освобождении.
-Я был в кафе.
-Откуда у такого балбеса как ты есть деньги? Говори, где ты был.
Кажется, кто-то забил гол.
-Я не вру.
Шлатт поднимается с дивана. Бутыль с янтарной жидкостью некрепко держит правая рука. Сама мятая туша качается из стороны в сторону.
-Я сказал. Где. Ты. Был?
-Я уже ответил.
-Не смей мне лгать! Я твой отец!
Ах, его отец. А чего ещё хочет его «отец»? Чтобы он бегал вокруг него, кормил с ложечки и звал «папочкой»?
В этот момент с Таббо будто сняли тугой ошейник из плесени, сырости и идиотского телевизора.
Его отец. Нет. Это нечто, возможно когда-то и было его отцом, но сейчас шатен видит перед собой лишь бесформенную кучу дерьма, покрытую плесенью. Ублюдка, избивавшего его маму и самого Таббо. Пидора, что в приступе агрессии оставил на лице клавишника шрам, который возможно никогда не заживёт.