Игорь Семенович перевел дух. Ему вновь принесли чай.
— И вот мы здесь. Далеко вышли за предел земли. Несемся по водам Великого Океана. В некотором смысле, чувство предела, чувство бездны, это наш экзистенциальный горизонт, который мы видим вдали. А что с этим делать — никто не знает.
— Красиво, — сказал я. — Очень красиво.
Так увлекся его рассказом, что не сразу заметил, как в воздухе над его креслом висит ее мертвое тело. Только теперь Лилия был не в синем комбинезоне. Она медленно крутилась, раскинув в стороны руки. Замерла в мгновении.
На ней было атласно кружевное черное платье. Волосы белые все также распущены. Украшенная множеством украшений серебряных с драгоценными камнями. Опалы, изумруды и бриллианты. Когда ее развернуло ко мне лицом, то я увидел неё на глазах большие серебряные монеты с изображением сов.
Я так и замер с остатком сэндвича в руках.
— Артём, всё в порядке?
Фадин вылез из раковины кресла, чтобы понять куда я смотрю. И ничего не найдя легонько тронул меня за руку.
— Твой первый фантом, правильно? — спросил он.
Пытаясь проморгаться, я кивнул в ответ.
— Пора бы уже. Вы уже давно не спите. Больше нашего.
— Нет, Я читал о них. Но чтобы это было настолько реалистично…
— Главное спокойствие. Это просто сбежавшая мысль. Она не более чем написанное на бумаге слово. Всегда уже ваше слово. Что вы видите?
По моим глазам он, кажется, сразу понял ответ.
— Мужайтесь, мой друг. — сочувственно сказал Фадин потрепав меня по плечу. — Постарайтесь не обращать внимание. Вы быстро освоитесь.
Почему-то я посмотрел на свою забинтованную руку, затем на Фадина. Мы улыбнулись друг другу и продолжили разговаривать. Говорили о разном и чем больше, тем оживленнее вновь становился диалог. Так, что к концу его я уже совсем забыл о происходящем. Затем я откланялся и ушел в свою каюту. Оставив его одного.
После ужина с Фадиным я уснул в каюте. Сны снились бредовые. Бежал куда-то по коридорам корабля пытаясь поймать убегающие прочь мысли. С полным ощущением того, что с каждой потерянной частью себя, теряют и память. Скукоживаюсь и становлюсь все меньше и меньше. И вот уже оказался на взлётной полосе аквамаринового цвета и навстречу мне несется, мерцая, яркая вспышка.
На этом я проснулся.
Проснулся с больной головой и песком в глазах. Отправился бродить по кораблю. И вскоре, наверное, уже поздней ночью, нашел себя в рубке корабля. Вместе с Колей и Пылаевым.
Сегодня была его очередь дежурить. Жикривецкий отсыпался в своей каюте. В кабине было темно, панорамные иллюминаторы на потолке были закрыты стальными веками. Обычно, отсюда было видно носовые антенны, уходящие вдаль, и часть жилых модулей.
Кабина была просторной, вытянутым ромбом. Впереди, на возвышении перед приборной панели были кресла первого и второго пилота. Большие, больше похожие на страшные хирургические машины. С кучей проводом, манипуляторов и силовых модулей.
Сейчас они были пусты.
Позади них висела в воздухе гололитическая модель корабля. На ней в реальном времени отражались все события, происходящие со Спичкой, во время полета.
По стенам множество экранов, слабо мерцающих в темноте и дополнительные кресла. Потолок был панорамным стеклом полуконической формы, снаружи закрытым толстыми листами металла.
По центру, сразу за моделью корабля возвышалась, утопленная в пол трехгранная колонна со сферическим навершием — первый вычислительный модуль Кормчего Когитатора.
Мы с Юрой сидели на полу у его основания. Слышно было как гудит система охлаждения. Внутри колонны что-то постоянно щелкало.
Всюду вокруг нас растекались тысячи сигналов. Воздух буквально резонировал от количества проносившийся мимо нас информации. Отсюда, из пучка нервов веером расходились команды, сюда же стекались сигналы со всего корабля.
Постоянный хор голосов, которым руководил Кормчий Когитатор. Постоянно пересчитывая курс.
Спичка вращал своими плавниками, в основании которых в недрах пустотных камер машины-булавки кривили пространство-время.
Коля сидел напротив, в одном из кресел, развернувшись к нам. Медленно утопал в обволакивающем его кинетическом нейрогеле и потягивал пиво из бутылки через соломинку. Так, что с наружи у него были ноги чуть выше колена, отростки рук и лицо.