— Не знаю, — сказал я. — Но мне стало легче… Будто бы ушло навсегда бремя невысказанности.
— От чего?
— Когда увидел ее там. В отсеке.
— Это не лучшее, что ты сейчас мог сказать.
— Зато честно.
Повисла тишина. Каждый из нас думал о своем. Затем он толкнулся от стены, выпрямился оправив рубашку.
— Пойдем. Все уже собрались.
Мы шли по длинному коридору мимо дверей пустых кают в общую гостиную. Нас там уже заждались. Фотосфера — мой верный спутник, сейчас оставила меня, усевшись на свой насест под потолком в моей каюте. Так непривычно было идти по светом залитому кораблю. Из-за него он казался игрушечным, компактным и невозможно тесным. Всюду взгляд утыкался в стены и переборки, углы и повороты.
После недель безграничной темноты здесь было неуютно.
Липкий огонёк волнения томился в моей груди. Страх и надежда. Впервые, я почувствовал его, когда увидел тело Лилии. Второй раз — сейчас. Осознанием скорой развязки.
Мне хотелось рассмотреть это чувство получше, пока не закончился коридор, пока оно не переродилось, став чем-то иным. Оно переливалось полутонами: легкой тревогой, холодным потом, комком в горле, слабой дрожью и колючим страхом. Вот-вот наступит кульминационный момент. С каждым шагом к мы приближались к дверям гостиной. Вот-вот произойдет нечто такое, что избавить меня от аккрециозии. Или хотя бы подскажет ответ. Меньшее, на что я был бы согласен.
В самой гостиной свет приглушили. Ожидая чего угодно от встречи, я совсем не ожидал увидеть в глазах, собравшихся сочувствие.
За столиком поодаль, по правую руку от меня, у гололитического экрана сидели Лена с Лилей. На фоне завораживающих пейзажей Митридата.
— Мне так жаль. — всхлипнула Лида.
Лена держала ее за руку и приобняв гладила по спине.
«Не нужно.» — подумал я. — «У меня было время смириться.»
Но говорить вслух этого не стал. Кивнул удрученно.
Слева в глубоком кресле утопая, закрывшись ото всех полусферой экрана сидел Жикривецкий Олег. Разминал кисти, с силой сжимая и разжимая пальцы. Что-то напряженно искал глазами в потоке данных. Олег единственный, кто внушал мне одним присутствием странный ужас, который я никак не мог объяснить и ни с чем связать.
Напротив входа на стене, в окружении диванов, потрескивал гололитический огонь. Его мягкий свет застилал гостиную и был, по сути, единственным источником света. Горели вместе с ним ленты подсветки. И холодным, белым светом мерцали то тут то там информационные табло и технические надписи.
Коля остановился рядом. Нервно переминался опять. Молчание жгло ему глотку. Воздух вокруг него резонировал готовый вот-вот вспыхнуть завесой слов. Неважно каких. Но так, чтобы задеть все вокруг. Мне думалось, что так он нащупывает границы себя — в звуке разлетающихся слов.
— Нужно для начала достать её. — сказал он. — Неправильно всё это, как-то…
Всхлипы Лиды стали громче.
— Куда? — равнодушно сказал Олег, не отрываясь от экрана. — Будто бы на Спичке есть морг.
Лида залилась противным скрежещущим плачем. Все невольно поморщились. Лена покачивалась с ней в обнимку, пытаясь убаюкать.
— Тише-тише. — приговаривала она. — Тише. Тише. Ну-ну.
— Хоть куда. Так нельзя. Она болтается там… так…
— Олег Григорьевич прав — подал голос, до того незамеченный Фадин. Он обнаружил себя на диване, напротив пламени, пляшущего на стене.
Корабль загудел в тон его голосу меняя курс. Фадин был высокий, долговязый и бесконечно старый. В твидовом костюме и начищенных ботинках. Руки и ноги у него были непропорционально длинные, так что, сидя на диване он выглядел каким-то угловатым и неслаженным.
— Это место преступления. — тихо сказал он. — Понимаю твой порыв Николай. Но мы можем, даже действуя из добрых побуждений, что-нибудь там испортить. А этого допустить нельзя.
— Что мы там можем ещё испортить?!
— Полиция разберется с… — Фадин запнулся, подбирая слово, но так и не подобрав продолжил с тем, что есть. — этим сама.
Звонкий плач Лиды разлился по гостиной. В этот момент я почувствовал на себе пристальный взгляд Коли. Полный какой-то кипучей злости. Он смотрел на меня и чего-то ждал. Будто бы я должен был что-то сказать.
Через пару мгновений до меня дошло.
— Её звали Лилия.
Коля скрестил руки на груди и даже перестал переминаться.
— Конечно-конечно, мой дорогой. — смягчился Фадин. — Я ничего не имел в виду дурного. Я в целом о ситуации.
В гостиной появился Можжевелевский Вадим. Бело-серой фигурой он возник в дверях бесшумно. Кителя на нем не было. Перемещался виновато, улыбался глупо. Старался ни с кем не встретиться взглядом. Но как бы он не старался все внимание тут же досталось ему.