Александр Хованский
Оно
В Саратовской области всегда выдавались довольно холодные для европейского климата зимы. Нельзя сказать, что они невероятно суровы, но относительно южнее этих краев, буквально в трехстах километрах, снежных бурь и мороза, сковывающего нутро, не наблюдалось уже лет двадцать. В этом году зима заставила людей вжаться в теплые диваны в своих домах, прятаться за стенами и окнами, укутываться в свои одежды, пытаясь сохранить тепло своих бренных тел. И только при крайней необходимости замученные выходили на улицу, в бездушный мир холода.
Эта зима стала для меня переломным моментом в жизни, ибо я столкнулся с необъяснимым и боюсь увидеть это вновь. Я никому не расскажу об этом. Никогда. Я боялся, что сойду с ума, однако остался в здравом рассудке. Этому событию предшествовало множество других, и как был я глуп, что не воспринимал всерьез всё происходящее тогда, считая это лишь странностями, проделками природы.
Странности эти начались еще в ноябре. Вечером тринадцатого числа на улицы нашего небольшого городка резко обрушился такой силы град, что несколько домов на моей улице остались с пробитой крышей. Повезло, конечно, что никто не погиб. Непонятная аномалия этого события заключалась в том, что ни один прогноз ничего не предвещал, а сам град начался так резко, что многие были сбиты с толку и получили ушибы, а некоторые даже переломы. К слову, мой сосед уехал тем же вечером на скорой помощи с сотрясением мозга, которое он получил от удара льдины.
Я помню, как сидел за столом у себя в кабинете и писал очередную жалкую бытовую повесть; за окном сиял прохладный закат. Мне не давало покоя одно предложение, которое, как не крути, казалось мне совершенно несогласованным. И вдруг раздался раскат грома такой силы, что, клянусь, затряслись стены. Подойдя к окну, я увидел этот маленький апокалипсис во всей красе, и, признаюсь, зрелище было завораживающее. Застигнутые врасплох маленькие и беспомощные селяне разбегались во все стороны, прикрывая головы руками. Льдины размером с кулак сыпались с пепельно-серого неба, разбиваясь о землю и дома под звуки угрожающей грозы. Словно очутившись во чреве древней легенды, я представил, что это божья кара, которая, наконец, настигла людей. Нельзя сказать, что испуг не окутал мое нутро, ибо страх — сильнейшее из чувств, но было что-то невероятно поэтичное в этом хаосе, заставляющее восхищаться происходящим.
Град длился не более пятнадцати минут, и, как резко все это началось, так же резко и закончилось. Чувство страха сменилось удивлением, и поэтому я незамедлительно оделся и вышел на улицу. Урон нашей маленькой цивилизации был нанесен довольно приличный, и я стал бродить по округе в поисках какого-нибудь возможного открытия. Люди вылезли из своих укрытий, вышли из домов и в глубоком непонимании смотрели по сторонам, возбужденно перекрикиваясь между собой. Завернув за угол своего дома, я встретил сидящего на земле знакомого мужчину, который работал на ближайшей ферме. Он держался за руку и ругался благим русским матом, но, когда увидел меня, остановился. По его словам, одна льдина попала ему по руке, и теперь она невыносимо болит. Мы оба пришли к выводу, что, вероятнее всего, это закрытый перелом. Мне пришлось позвонить в скорую помощь, но, едва я набрал номер и услышал гудки, как на том конце мне ответили, что все машины заняты, и госпитализировать врачи будут только в том случае, если пострадавший явится сам. Я объяснил это фермеру, после чего он вновь выругался и, поднявшись, ушел в неизвестном направлении. Направившись дальше, я не увидел ничего нового, лишь побитые крыши домов и автомобилей; земля была усыпана большими градинами. Встретил еще несколько знакомых, некоторые из которых смеялись и шутили по поводу случившегося. Эх, если бы они только знали, чем это все обернется, они бы так не веселились!