— Часто к нам приезжаете? — спросила Полина Эдуардовна.
— Да вот, впервые, — Вячеслав поёжился. По телу пробежал холодок от строгого, пронизывающего взгляда. — А вы часто на море ходите?
— Это как мой второй дом.
Полина Эдуардовна доела омлет и ушла, оставляя за собой лёгкие разводы тумана. Вячеслав моргнул, и сизые волны исчезли. Кофе его остыл и превратился в жижу.
Оставалось только отправить сообщение ночному продавцу, договориться о встрече, а по дороге купить горячий кофе.
Продавец согласился встретиться на окраине. Напротив местного краеведческого музея — обветшалого розового особняка с треснувшей скорлупой лепнины. За музеем раскинулось поле прелой травы, обрыв и белые льдины, утром прибиваемые к берегу. Над головой тянулось небо, закрытое серой плёнкой тонких облаков.
У входа в музей стояла троица в телогрейках и курила. Дым смешивался с низким туманом, что как проказливый кот подкрадывался из-за кустов. Пока Вячеслав приминал траву в ожидании продавца, троица затоптала окурки. Взяли мастерки, вёдра и разбрелись вдоль фундамента, замазывая трещины.
— Здравствуйте, Вячеслав, — раздался голос за спиной. Интеллигентного вида молодой человек с жиденькой бородкой и глубокими глазами. Одет он был в неожиданно модный костюм, но обут в высокие ботинки на меху, со шнурками разных цветов, один — синий, другой — зелёный.
Вчера, в сумраке полуночи, продавец показался Вячеславу чёрной тенью, которая смотрела из темноты и вспыхивала огоньком сигареты. И Вячеслав радовался, когда, наконец, удалось расстаться с продавцом. Но теперь, при тусклом дневном свете, это был обыкновенный усталый мужчина, носящий чуть великоватый пиджак.
Интеллигент внимательно выслушал и развёл руками.
— Даже предположить не могу, Вячеслав. Ваши люди сами всё забирали.
Внутри Славы заклокотало. Неужели этот провинциальный интеллигентишко не понимает, что должен найти пропажу? Он наверняка всех в этом городе знает и подозревает, кто мог напакостить.
— Я могу позвонить в банк и затребовать отмену платежа. У меня связи.
Продавец задумался и медленно достал пачку сигарет. Руки у него были холёные, но синие вены вздувались буграми. Спокойно закурил.
— Хорошо, я вам помогу, но вечером. Сейчас я должен быть на работе.
Интеллигента звали Ардальон. Он приходился внуком директору музея, Борису Павловичу, который сейчас в высоких сапогах бродил по болотам в поисках затонувших древностей. Может, он даже набрёл на старообрядческое поселение и теперь выспрашивает у них легенды и предания.
Ардальон особо не интересовался всей этой белибердой, но при деде вёл себя тихо и исполнительно. Деда он любил и уважал, тот заменил ему отца, рано почившего Бориса Борисовича, известного этнографа и писателя. Отец фанатично предавался работе, и до маленького Ардаши ему никогда не было дела. Он мог неделями сидеть в кабинете, отвлекаясь лишь на обед, но даже если тело его сидело за обеденным столом, то дух летал где-то далеко. Однажды он подарил Ардаше кроссовки, непарные, один — белый с синими шнурками, другой серый с зелёными, один — на три размера больше второго.
Маленький Ардаша долгое время был предоставлен самому себе. И если мальчик не играл с друзьями на берегу в «найди существо из моря», то молча заглядывал в кабинет отца и выжидающе смотрел ему в спину. И когда казалось, что отец вот-вот обернётся, Ардаша вздрагивал и убегал прочь. Он боялся, что вместо улыбки отец разозлится и накричит на него. Но так никогда и не узнал, что случилось бы. Удивителен человек: он так боится столкнуться с неприятной правдой, что предпочитает и вовсе отказаться от возможности узнать её. Уже взрослый Ардальон часто вспоминал, как смотрел в спину отцу. И, тяжело вздыхая, думал, как сложилась бы жизнь, встреться отец с ним взглядом. Ардальону хотелось заглянуть туда, где время, прошлое или будущее, не имеет значения. Но он гнал эти мысли как несерьёзные.
«Ерунда всё это!»
С дедом всё стало иначе. Дед всегда брал его в походы, учил разжигать костёр и ориентироваться по звёздам. Рассказывал о мифах. Сначала Ардальон, как и все маленькие дети, с интересом слушал. А затем, после того случая с Полечкой на берегу, когда Ардашу охватил сверхъестественный ужас… с тех пор мифы мальчику разонравились. Злые, противные мифы, несущие страх и такой холод, что высыхают потные ладони. «Разумеется, это всё неправда, — сказал однажды Ардаша. — Ерунда какая-то!» На деда он теперь смотрел как на безумного чудака, который вместо серьёзных вещей копается в сундуке со сказками. Но боясь, что дед перестанет о нём заботиться, молчал, молчал, представляя, как меж родительских могил гуляет холодный ветер и колышет изумрудно-серую осоку.