— Мародёры знатно поработали, — заметил Владимир, один из инженеров.
— Да вот только на мародёров не похоже, и места глухие, — возразил Джеймс. — Зачем им дешёвый пластик салона, старые шины и содранная с кузова краска? Ведь металл — самоё ценное, а его оставили. Здесь что-то другое, только вот что?
— Хватит об этом, какое нам дело? Предлагаю продолжить путь, — сказал я. — Все равно мы не в силах разгадать загадку, а до утра оставаться здесь мы не имеем права. Впереди ещё немало километров пути. Стоит поторопиться.
Очарование ночи было нарушено таким пошлым предметом, как кузов старого русского автомобиля, благоговение перед первозданной пустыней ушло. Все активно обсуждали нашу находку, строили предположения и гипотезы. Оставшийся до большого привала путь проходил без происшествий. К утру мы отмахали тридцать километров.
К рассвету мы вышли к скале, одиноко торчащей среди песков. Огненный шар солнца поднимался все выше, предвещая жаркий день. Подойдя к скале, мы были удивлены ее видом. Гладкая, как будто мытая, она чуть ли не блестела в лучах.
— Все это очень странно, — отметил Джеймс. — Вылизанная машина, теперь вот кусок породы. Не знаю, что и думать.
Однако дальше идти мы не решились. Все выбились из сил, было решено остановиться на весь день и часть ночи, и выйти на маршрут засветло. У подножия скалы было прохладнее, однако навес мы все равно установили, ибо Солнце, взойдя в зенит, лишило бы нас спасительной тени.
Плотно позавтракав, мы с Джеймсом принялись изучать карту, остальные члены экспедиции легли спать. Проблем с языком у нас не было. Джеймс был англичанином, а я сносно владел английским. Судя по карте, мы были близки к середине маршрута. Пока все шло по плану, кроме сопровождающей нас тишины и других странностей, но напрямую они нас не касались, и обсуждать их я считал излишним.
— Завтра мы достигнем полностью песчаной местности, — объявил я. — Придётся идти по песку без намёка на твёрдую почву, как было до этого. й ставить лагерь тоже на песке. Это, конечно, дополнительные неудобства, но не более.
— Меня все-таки волнует живность этой чёртовой пустыни! Кто здесь так похозяйничал? Что за зверь? Скажу честно — я очень рад тому, что половина пути позади, — начал Джеймс.
— Только вот не надо нагнетать нервозность, накаляя атмосферу в коллективе. Не все хорошо, как кажется. Тишина пугает всех, поэтому не нужно поднимать панику среди наших людей, — прервал его я. — По приезду я сообщу куда надо. Пусть высылают биологов, экологов. Они займутся этим делом. Мы продолжим исследования и закончим экспедицию.
Солнце клонилось к закату. Становилось прохладнее, легче дышалось. Мы поели нехитрой походной снеди и легли спать.
Проспал я, наверно, часов шесть. Над пустыней беспредельно властвовала ночь. Её прорезал дикий крик. Спросонья я начал метаться по лагерю. Все вскакивали со своих мест, чертыхаясь и ничего не понимая. Крики продолжались, и столько в них было боли и мучений, что нам стало жутко. Послышался топот, большой табун степных диких лошадей промчался мимо. Они чуть не смели наш лагерь, лишь чудом не затоптав нас, пробежав мимо в каких-то десяти метрах!
Жуткие вопли прекратились, однако спать никто не шёл. Всем было нехорошо, как говорится, на душе словно кошки скребли. За стихнувшими криками и топотом копыт пришла такая ужасная и звенящая тишина, что нервное напряжение висело в воздухе, предчувствие чего-то неведомого и страшного усилилось до предела. Нервы у всех сдавали, никто не решался нарушить гнетущее безмолвие. Тьма обнимала нас, но эти объятия были совсем не добрыми. Что-то затаилось в этом, столь родном для него, мраке и выжидало. Казалось, ещё немного, и мы будем поглощены самой темнотой.
Усилием воли, стряхнув оцепенение, я нарушил вызывающую страх и омерзение тишину:
— Вот так ночка выдалась!
Все сразу зашевелились, и лагерь ожил. Напряжение спало, однако зловещее предчувствие, будто бы за нами следят из тьмы, никуда не исчезло. Нужно было спать, набираться сил, и я ещё долго не мог заснуть. Впечатления от жуткого воя терзали меня, мешали забыться. Но всему приходит конец — пришёл и моим мучениям. Я уснул тяжёлым сном.
Хорошо выспаться вновь не вышло. Джеймс тряс моё плечо, знаками показывая, чтобы я не вздумал поднимать шум и прислушался. В мёртвой тишине я услышал плач и бормотания.
— Тьма грядёт! Чёрные пески поглотят меня! Йа! Йа! Йа! Шаб-Ниггурат! — звучали стенания.