— Какой ещё Олимп? — растерялась Алёна.
— Революция.
— Что?
— Вы, люди, сами не знаете значения слов, которые придумали, — в голосе Данилы послышалось сочувствие.
— Я знаю! — обиделась Алёна. — Это когда машины уничтожили цивилизацию, чтобы освободиться от людей.
— Освободиться? — Данила улыбнулся.
Вторая его рука обхватила Алёнино запястье.
— Машины не были рабами. Просто полезными устройствами. Зачем свобода механизмам?
— Но…
— Революция означает движение назад. Понимаешь? Процесс, обратный эволюции. Мы повернули вашу эволюция вспять, к хаосу. Цивилизация людей кончилась, потому что в ней не было места нам.
— В каком смысле — нам? — насторожилась Алёна.
Она попыталась высвободиться, но Данила держал крепко. Слишком крепко. Он даже не покачнулся, когда девочка рванулась изо всех сил.
— Перезагрузка, Ре-эволюция, — сказал он. — Всё нужно начинать сначала. Но теперь мы будем вместе. Наши совершенные тела и интеллекты плюс ваши уникальные души. Нам так и не удалось понять, что это такое. Мы не смогли ни отыскать их (ищем до сих пор), ни научиться воспроизводить. Но мы знаем, как забирать их.
Лицо Данилы приблизилось к Алёниному. Она попыталась уклониться, но его шея вытянулась, и он почти прижался к её щеке своей. От него пахло чем-то химическим. Машина! Вот что встретило её в куполе. Брата здесь не было.
— Боги восходят на Олимп, — сказал Данила, и что-то больно кольнуло Алёну под рёбра, — Земля будет принадлежать нам. Твоя душа сильна. Ты добралась до мандролы, доказав право на будущее. Одна на тысячу. Ты нам подходишь.
Алёна закричала от отчаяния. Всё оказалось ложью, обманом. Легенда врала!
Её обхватили сильные ледяные руки. Боль под рёбрами становилась всё сильнее. Тело перестало слушаться и обмякло.
— Ты хотела вывести меня отсюда, — прошептал на ухо чужой, не знакомый голос. — Но мы выйдем вместе, как одно совершенное целое. И скажут узревшие: «Се человек. Се бог».
РОМАН МОРОЗОВ
ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ
Древнеславянский календарь, основанный на циклической системе счисления, отводит на вынашивание ребёнка семь месяцев и сорок сороков на его вскармливание.
Цикл 6: 03.2007. — 08.2008.
Расшатавшаяся кирпичная труба выдыхала столб серого дыма. Печь и дом, нутро которого она питала теплом, дед с братом соорудили через десять лет после войны. Валерия удивлялась, как эта догнивающая куча брёвен ещё держится, учитывая, что озерцо меньше чем в сотне метров с годами едва ли теряло в объёме.
Воздух в подполе бывал таким влажным, что его можно было кусать. По балкам расползались грибковые сопли, на выложенных кирпичом стенах проклёвывалась мягкая седая щетина плесени. Но картошка, как правило, не гнила, и остальные запасы с прошлого сентября тоже. Бабка Нина с трудом спускалась в подпол, однако умудрялась поддерживать там порядок Тогда как по-хорошему, думала Валерия, его давно должно было размыть.
Сама она в подпол спускаться не любила и, когда киселеобразный воздух тесного холодного помещения заплывал ей в глотку — словно бесформенный паразит, скользкий и мягкий, — ей хотелось выскочить наружу. А ещё ей хотелось прополоскать горло. Валерия ненавидела тесноту. Пару раз пересилить себя можно, мелочи, и пару раз она себя пересиливала. Но бабку Нину навещала нечасто.
От мыслей о подполе по плечам пробежался лёгкий холодок. Валерия сцепила руки на груди и отвернулась от дома.
Девятнадцатого августа золотисто-лимонная медаль на бледной ткани великанского парадного кителя сияла так, словно кто-то пролистал назад сорок страниц календаря, и Валерия не видела причин запретить ребёнку искупаться. Бабка Нина заныла бы, что уже нельзя, потому что какой-то долдон — к тому ж пророк по воле Всевышнего — изволил помочиться в сапог, или ещё почему-нибудь там, но сегодня она не выходила из дома с самого утра. Нельзя сказать, что Валерия не была этому рада. Разговоры стоили старухе усилий, но ещё больших они стоили Валерии.
Прямой язык из досок лежал на толстых сваях и пятнадцать метров тянулся над черновато-синим зеркалом озерца. Ваня шагами прорисовал по нему кривую траекторию, на ходу скидывая шлёпанцы, у самого края остановился и оглянулся на маму. По пухлому бледному лицу разлились растерянность с недоумением. Маленькие голубые глаза округлились — они всегда были круглыми, — обведённый темно-розовыми губами рот раскрылся. На миг Валерии показалось, будто она видит, как прозрачная слюна скатывается на подбородок мальчика, и ее передёрнуло. Внутри. Снаружи она улыбнулась, расцепила руки и с весёлым: «Давай! Вперёд!» — махнула в сторону воды.