Постепенно другие вещи стали обретать форму. Во сне мистер Филлипс внезапно узнал монастырскую аллею аббатства и увидел надпись на плите, состоящую из пылающих символов, — формирующихся из ничего, один за другим: «QUI. PETIVERENT. INVENIENT.» Он видел бесконечный танец букв, яркость пламени и неподвластный времени смысл, который трепетал сейчас в уме спящего художника, порождая страх. Буквы выделялись посреди белого света, но внезапно возникли огромные облака клубящегося тумана, и снова в грёзы мистера Филлипса вторглись чёрные фигуры. Внизу, во тьме, он разглядел длинную зеленовато-красную тень, скользящую в тумане, в котором теперь проявились искажённые от страха лица людей — саксов, датчан, а так же круглые лица монахов, искажённые от страха. Затем разлилась краснота, похожая на кровь — и пение, неописуемое бормотание донеслось снизу. Во сне к нему пришло знание, которое позволило мистеру Филлипсу узнать эту древнюю песнь, эту церемониальную молитву, доносившуюся до него. Затем раздалось жуткое завывание, и из окон монастыря потёк отвратительный, гнилостный сине-серый свет. Из-под земли донеслись жуткие безумные песнопения, которые поползли сквозь ночь. Туман, который парил над ним, превратился в длинную руку, которая качалась взад-вперёд в воздухе над плитой и, наконец, грациозно опустилась к узким окнам монастыря. Вниз, вниз стремилась она и, наконец, коснулась с лёгким нажатием второго из трёх низких подоконников прямо напротив плиты. Тут же плита откинулась вверх, словно крышка люка. Затем откуда-то вновь появились одетые в чёрное фигуры и начали спускаться во тьму под открытой плитой. Их были десятки и сотни — казалось, эта процессия никогда не закончится.
Мистер Филипс не знал, который был час, когда его сон прервался; он осознал лишь, что это был внезапный резкий крик, вырвавший его из сна. Он сел и посмотрел на кровать своего спутника. Арнсли там не было. Он вскочил и начал искать в полутьме свои брюки. Едва он схватил их, как крик повторился. Он был похож на крик о помощи, ираздавался откуда-то поблизости, внутри самого аббатства, на первом этаже.
Мистер Филлипс поспешно оделся, схватил из небольшого набора инструментов, который они взяли с собой, молоток — единственное оружие, попавшееся под руку — и осторожно выскользнул в коридор, потому что, как ему показалось, именно оттуда раздавался крик. Он постоял минуту, прислушиваясь. По коридору пролетела череда слабых звуков, словно кто-то медленно уходил вдаль — кто-то тяжёлый, к тому же, нёсший громоздкий предмет, или масса существ, движущихся в ритмичном унисоне.
Сжимая в руке молоток, мистер Филлипс решительно двинулся вперёд. Продвигаясь, он увидел в лунном свете, проникающем сквозь щели в окнах, что плита с надписью была перемещена; она лежала с краю от чёрной пропасти у стены. Мистер Филлипс остановился. Мог ли Арнсли видеть тот же сон, что он? Он бросил быстрый взгляд на подоконники; второй был слегка опущен — и Арнсли не мог знать об этом, если не видел тот же, что и художник! Мистер Филлипс был охвачен внезапным, ужасным страхом; мгновение он стоял, словно прирос к месту. Он боялся двигаться; казалось, что-то предупреждает его не идти дальше. Он почувствовал внезапное необъяснимое желание повернуться и убежать, но снова подумал об Арнсли и о криках, которые слышал в тишине. Сейчас в ночи его испуганный ум вызвал в воображении видение рыбака, о котором он слышал.
Он осторожно пошёл вперёд, его рука плотно сжала рукоять маленького молотка. Он приближался всё ближе и ближе к отверстию. Он всё ещё ужасно боялся, но был одержим ужасным любопытством, подстёгиваемым его страхом, и оно влекло его к отверстию. Теперь он едва мог слышать странный ритмичный звук шагов, он раздавался словно издалека, и мистер Филлипс подумал, а не может ли это быть отдалённым биением морских волн на скалистом берегу. В своих раздумьях он почти забыл про Арнсли. Внезапно вспомнив о своём спутнике, художник громко крикнул: «Арнсли!» и снова «Арнсли!» Мистер Филлипс бросился на пол и наклонил голову, чтобы взглянуть в чёрную зияющую пропасть под каменным полом коридора.