Тёплый свет бра прятался подобно гаснущей комете. Нарисованные звёзды мерцали оловянистым серебром. И даже казалось, тонко доносился травный сухостой и вечерний сверчок несмело вступал в ночь. Было, как в детстве, спокойно и хорошо.
— Коля, а поедем в кафе? — спрятав улыбку, предложила Лена. — Обсудим вашу интуитивность.
Николай Скуратов
Случай Виктора Зубова
Сегодня решающая ночь.
Или они находят беглеца, или их самих отправят на переработку.
Комиссар, глава отдела РОП, включил телевизор с грязным экраном, чтобы показать агентам мотивирующий ролик.
Посреди сумрачного цеха работала громадная мясорубка. Из ее рыла с множеством отверстий медленно вылезали длинные разламывающиеся червяки фарша.
Наполнялась большая металлическая ёмкость — и люди в ошейниках и жёлтых куртках оттаскивали ее в сторону.
Другие люди подставляли новую.
Кадр сменялся видом лежащих штабелями громадных колбас. Из тьмы появлялись механические руки и уносили их прочь.
Далее, догадывался Агент 125, колбасы из крысятины, отправлялись в столовые.
На этом экран телевизора потух. Комиссар сунул в рот папиросу и закурил, довольно посмеиваясь.
— Уснул, что ли!..
Агент 400 больно ткнул товарища локтем. Агент 125 шикнул.
— Если будешь хлопать ушами, нам конец! — Агент 400 уставился на него с яростью. — Или может, ты сдался, шайзе? Тогда я сам убью тебя сейчас. Хочешь?
Слабо блеснул кинжал.
— Нет, — покачал головой Агент 125.
— Или работай, или умри!
Агент 400 схватился за отворот его шинели и стиснул пальцы. Затем отпустил с видом победителя.
Агент 125 дал обещание, что больше не будет витать в облаках.
По правде говоря, он не хотел работать в Спецслужбе, но так распорядилась судьба. Альтернатива была хуже, а тут всё-таки спецпаёк: сальные свечи.
О Бриллиантовая Мать, до чего они вкусны!
…Агент 125 проглотил слюну, стараясь не думать о голоде, и огляделся. Его товарищ двинулся к ближайшему канализационному люку. Затем стал подниматься по скобам, вмурованным в бетонную стенку.
Агент 125 поплёлся следом за ним. Канализацию покидать не хотелось. Наверху было холодно, зимняя вьюга словно выдувала из тела саму душу. Но служба есть служба. Тёмные дела делаются в темноте.
Люк отъехал в сторону, нос Агента 400 высунулся в щель, принюхиваясь. Агент 125 ждал внизу. Слышно было, что прогрохотала грузовая машина.
Наконец, Агент 400 дал добро: можно вылезать!
Они выбрались из канализационного люка неподалёку от пустующей остановки междугородных автобусов; быстро, пружинистой походкой, добрались до глубокой тени позади билетной кассы. Замерли. Несмотря на время и плохую погоду, на улицах ещё встречались люди.
Так они и стояли, словно тени, — сгорбленные, с длинными голыми хвостами, торчащими из-под серых шинелей, в шляпах, надвинутых на горящие красными пламенем глаза.
Агент 400 первым выбежал из-за кассы и помчался к домам. Агент 125 за ним.
Они скрылись в тени, пошли по глубокому снегу, запетляли между голыми деревьями, растущими под окнами пятиэтажек.
Агент 125 посмотрел вверх, заметив тени по ту сторону занавесок. Странные существа — люди. Крысе их никогда не понять.
Мороз крепчал. У Агента 125 начал мёрзнуть хвост, нос так вообще превратился в ледышку и перестал различать запахи.
После, казалось, хаотичного петляния по улочкам посёлка городского типа они добрались до нужного дома.
Во дворе, заваленном снегом, горел только один жёлтый фонарь, машины ночевали под открытым небом и страдали от одиночества. Агент 125 мог слышать их тёмные механические мысли.
Крысы укрылись за сугробом. С этого места был хорошо виден подъезд двухэтажки.
Долгое время ничего не происходило, никто не покидал жилище, никто не возвращался. Нужная им квартира казалась мёртвой, но агентам было известно, что это не так. Согласно оперативной информации, Виктор Зубов приходит сюда каждые два дня, чтобы посетить свою жену, а также поесть и помыться. И если всё верно, сегодня придёт опять.