Погрузились. Виктора Зубова бросили на пол, сами сели на сиденье, положив ноги на его вздрагивающую спину.
Машина мчалась по ночным, продуваемым ледяным ветром улицам посёлка. Снежные столбы вылетали из-под ее бешено вращающихся колёс. Дворники с яростью скребли ветровое стекло.
Уже при выезде на трассу Агент 125 заметил на гребне придорожного сугроба какую-то фигуру. Он приник к стеклу. Калпа стояла неподвижно и смотрела им вслед. Ее глаза, где светилась вечность, были мёртвыми, а из открытого рта текла зловонная жижа.
Комиссар, хотя и ворчал, выглядел довольным.
— Будь вы расторопней, не пришлось бы сейчас зады отмораживать, — сказал он, глядя, как Виктора Зубова уводят два рослых крыса-охранника.
Агенты 125 и 400 стояли перед начальственным столом.
— Ладно.
Комиссар вытащил бумагу, что-то начеркал на ней, тиснул печать и протянул Агенту 400.
— Отдайте интенданту. Вы заслужили сегодня поощрение, засранцы. В мясорубку не попадёте.
Потом он смеялся скрипучим омерзительным смехом.
Агенты сходили к интенданту, который выдал им дополнительный паек.
В нем, конечно, были и сальные свечи, от вида которых у Агента 125 заурчало в животе.
Пучеглаз сидел на диванчике и смотрел телевизор, когда раздался звонок. Он протянул руку к столику с телефоном и ответил в трубку:
— У аппарата!
Трубка что-то крякнула.
— Наконец-то! — Пучеглаз вскочил с диванчика. — Наконец-то!
Трубка упала на рычаг, а сам Пучеглаз стремглав бросился в соседнюю комнату.
Там он открыл квадратное окно и высунул голову наружу.
Пролетая мимо окна, громадная бабочка с белыми черепами на чёрных крыльях сбросила свой груз — картонную коробку, обёрнутую скотчем.
Кудахча от нетерпения, Пучеглаз отскочил от подоконника и разорвал скотч. Внутри коробки, на куске ваты лежал Виктор Зубов.
Пучеглаз рассматривал его пристально и с нескрываемым восторгом.
Ну точно такой, какой ему был нужен! Один в один!
Осторожно вытащив человечка из коробки, Пучеглаз отправился в другую комнату. Выглядела она как библиотека, но вместо книг на полках стояли кубические аквариумы без воды. И в каждом кто-то жил.
Пучеглаз остановился. Вот оно — специально приготовленное для Виктора Зубова жилище.
Туда, в новенькую стеклянную коробку с крышкой, вентиляцией, системой подачи воды и пищи, Пучеглаз и опустил своё новоприобретение.
— Хорошо, — радостно пробубнил Пучеглаз, глядя через стекло на новый экземпляр своей коллекции. — Великолепно. Экселент!
Он отошёл от стеллажа, завёл патефон и поставил пластинку с легкомысленным вальсом.
Затем Пучеглаз вернулся и стал с удовольствием и трепетом разглядывать человечка.
А человечек лежал на боку — совершенно безвольно, словно дохлый червь, — и сама его поза была воплощением Покорности Судьбе.
Немигающими глазами он таращился на гигантскую лягушку в домашнем халате по другую сторону стекла.
…Вальс тренькал, игла подпрыгивала.
Чаепитие
В самом лучшем пансионе для девочек Катинграда был прелестный маленький парк, где три подруги любили гулять.
В середине лета они сделали это снова.
Нарядились в лучшие платья — синее, зелёное и жёлтое — и собрали всё самое необходимое.
Оставалось выйти в Солнечный День.
— Будьте осторожны, — предупредила девочек воспитательница с лицом из сырого теста и двумя изюминками вместо глаз. У неё не было рук, но в остальном эта женщина была идеальной, особенно фигура — настоящий портновский манекен.
Девочки спросили, чего им бояться в парке за высоким забором.
— Время идёт, — сказала воспитательница. — И оно всё ближе.
Повернувшись, воспитательница укатилась на своих маленьких, отлично смазанных колёсиках.
Девочки посмеялись.
Ну и пусть себе идёт, это время! Им-то что?
И они выбежали из дверей с весёлым хохотом, и помчались по мраморным ступеням, как могут мчаться лишь те, у кого в кармане вечность.
Однако девочка в жёлтом, будучи осторожной от природы, всё-таки проверила свой карман: не пропала ли… Вечность лежала там, где ей и положено, тёплая и приветливая.
У подруг было любимое место — под большим раскидистым деревом, туда-то они и побежали, щебеча, подобно ранним пташкам. Развернули клетчатый плед, поставили корзинку с едой и разложили игрушки: самое время закатить чаепитие. Поставили девочки сервиз, начали вести светские беседы. Тут был и Пучеглаз, любая игрушка девочки в синем, и Киса, плюшевая кошка девочки в зелёном, и Медведь, которого девочке в жёлтом подарила покойная бабушка.