Гранулы Луны наконец-то подействовали, и я впервые за долгое время почувствовал себя хорошо.
Я сидел у открытого окна, чтобы дым выходил наружу и не портил своим запахом младенцев.
Дым Луны был отчётливо жёлтым.
Наконец пришёл сменщик, мы проверили все холодильники, двое детей были уже мертвы, и мы достали их, чтобы отправить в разделочный цех.
У них были спящие умиротворённые лица.
Смерть стёрла с них всё детское и заполнила всё покоем.
Интересно, какие у них были имена, подумал я.
Моя смена закончилась, я попрощался со сменщиком и вышел на улицу.
На улице шёл тихий дождь, словно в медленном наркотическом сне.
Шексна была напоена сном.
Я пошёл вдоль реки, потом спустился вниз и под небольшим мостом закурил очередную сигариллу.
Гулять особенно мне не хотелось, и я пошёл домой, еда вроде ещё оставалась, и я решил не заходить в магазин.
Дома всё было также — признаки запустения и призраки неудачной жизни.
В холодильнике были яйца, венгерская салями и засохший французский батон.
Я сделал кофе и пожарил яичницу.
Еду я отнёс в гостиную и стал смотреть свой любимый канал «Investigation».
Я вообще люблю смотреть про всяких серийных убийц, сам не знаю отчего.
Просто нравится и всё.
В этот раз показывали передачу про Эстебана де Ла Розу, шахматного убийцу из Толедо, который оставлял на местах убийств шахматные фигурки.
Когда его поймали, у него оставалось всего лишь две белых пешки и белый слон.
Такие дела.
Ещё у Эстебана была привычка целовать свои жертвы в лоб, оставляя коричневый отпечаток губ (Эстебан пользовался коричневой помадой).
По-испански этот отпечаток назывался так красиво, что даже казалось, что эта фраза имеет смысл.
Когда ведущий рассказывал о грустном детстве Эстебана, которое было точно таким же, как и у всех других серийных убийц, фоном шли улицы Толедо, снятые при хорошем дневном свете.
Все жители города были нехорошо, бедно и как-то неладно одеты.
На всех лицах была печать неудовлетворённости и какого-то явственного несчастья.
Все женщины были сутулы и отчётливо некрасивы.
В общем, Эстебана можно было понять.
Завтра мне было опять в утреннюю смену, и я решил лечь спать пораньше.
Кристалл лежал на подоконнике, залитый тихим обесцвеченным светом Луны.
Я долго смотрел на него, испытывая странное нежелание вставлять его в разъем, но наконец я совладал с собой и почувствовал холодный ветер. Я открыл глаза — передо мной лежала бесконечная земля Прекрасноликой Королевы Мод.
Казалось, в пейзаже что-то неуловимо изменилось, но что, я не мог понять.
Я надвинул поглубже шапку, поневоле искривив губы от холода, и отправился в путь.
Ветер потихоньку заметал следы (интересно, это входило в планы создателей кристалла?).
Я пошарил в бесчисленных карманах куртки и нашёл большие чёрные очки, чтобы защитить глаза от снега.
В окровавленной дыбе — летучие рыбы.
Внезапно цепочка следов прервалась, и я застыл на месте как ребёнок, потерявшийся в ночном лесу.
Я прошёл чуть дальше, потом вернулся назад, описал небольшой круг — не улетела же она отсюда на воздушном шаре?
Я сделал несколько глубоких вдохов чтобы успокоить прану, вглядываясь в даль, и наконец увидел вдалеке небольшое чёрное пятно.
Подойдя поближе, я снова увидел следы, чёрное пятно вблизи оказалось кровью.
В нескольких метрах от пятна, лежала толстая короткая стрела, какие используют синоби.
Конец стрелы почернел от крови.
Я пошёл дальше, женщина прошла ещё немножко, — следы ее были путаны, — и вскоре упала; на этом месте снова было кровавое пятно, на этот раз побольше первого, видимо, она лежала здесь долго.
На этом месте я нашёл два шприца и обрывок крепкой материи, которую она, видимо, использовала как бинт.
Следы стали чуть чётче, и кровь стала капать гораздо реже.
Ещё дважды она падала, но каждый раз довольно быстро поднималась.
У меня появилось странное чувство, что ещё недолго, и я ее увижу.
Я поднялся ещё на один холм, но внизу никого не было.
Ветер стих, и стало удивительно тихо.
Уже не в первый раз я пытался понять создателей кристалла, зачем они всё это придумали, но я никак не мог понять смысл всего этого.
Обо мне создатели кристалла заботились вполне хорошо: каждые пять километров я находил склад с едой, это были просто несколько коробок, выкрашенные в ярко-оранжевый цвет и поставленные друг на друга; там были армейские пайки и вода.